Поучительная история про мальчика Бобби мирные собрания и демонстрации. Заменяем слово Гапон на Навальный,
Царь на Путин, рабочие на креакл. Получим соответствие почти 1 к 1. История развивается по спирали?
6 января Гапон приехал в Нарвский отдел «Собрания» и произнёс зажигательную речь, в которой призывал рабочих обратиться со своими нуждами непосредственно к царю. Сущность речи состояла в том, что на рабочего не обращают внимания, не считают его за человека, правды нигде нельзя добиться, все законы попраны, и рабочие должны поставить себя в такое положение, чтобы с ними считались, как с людьми[19]. При этом Гапон призывал всех рабочих, с жёнами и детьми, идти 9 января в 2 часа дня к Зимнему дворцу.
В тот же день Гапон на основании предложенных ему набросков составил текст петиции на имя царя. В основу петиции была положена мартовская «программа пяти», к которой Гапон добавил пространное предисловие и краткое заключение[33]. Предисловие, написанное в стиле церковного красноречия, включало в себя обращение к царю, описание бедственного положения и бесправия рабочих и требование немедленного созыва Учредительного собрания. «Не откажи в помощи Твоему народу, выведи его из могилы бесправия, нищеты и невежества, дай ему возможность самому вершить свою судьбу, сбрось с него невыносимый гнёт чиновников. Разрушь стену между Тобой и твоим народом, и пусть он правит страной вместе с Тобой», — писал царю Гапон[39]. В кратком заключении Гапон от имени рабочих выражал готовность умереть у стен царского дворца, если просьба не будет исполнена:
Идея шествия ко дворцу «всем миром» возникла 6 января и принадлежала самому Гапону[33]. Сущность идеи была проста: петицию, поданную депутацией от рабочих, можно положить под сукно, но петицию, принесённую десятками тысяч рабочих, нельзя положить под сукно[10][14]. Царь так или иначе должен будет ответить на эту просьбу, и из этого ответа станет ясно, с кем он — с народом или против народа[14].
Вот, Государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к Тебе! Повели и поклянись исполнить их, и Ты сделаешь Россию счастливой и славной, а имя своё запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не повелишь, не отзовёшься на нашу мольбу, — мы умрём здесь, на этой площади, пред Твоим дворцом. Нам некуда больше идти и незачем! У нас только два пути: — или к свободе и счастью, или в могилу. Укажи, Государь, любой из них, мы пойдём по нему беспрекословно, хотя бы это и был путь к смерти. Пусть наша жизнь будет жертвой для исстрадавшейся России! Нам не жалко этой жертвы, мы охотно приносим её!
— Г. А. Гапон. Петиция рабочих Санкт-Петербурга для подачи царю Николаю II // Красная летопись. — Л.: 1925. — № 2. — С. 1.
6, 7 и 8 января текст петиции читался во всех отделах «Собрания», и под ним собирались тысячи подписей. По подсчёту историка В. Я. Богучарского, только 6 января под петицией было собрано не менее 7 тысяч подписей[40]. По подсчёту журналиста Н. Симбирского, всего было собрано не менее 40 тысяч подписей[10], а по оценке самого Гапона, подписей было более 100 тысяч[3].
Гапон разъезжал по отделам «Собрания», зачитывал петицию и давал ей толкование. Говорил Гапон просто и искренне и легко овладевал аудиторией. Секрет ораторского таланта Гапона состоял в том, что он говорил с рабочими на одном языке и выражал их собственные чувства и желания[41]. После каждого пункта петиции Гапон давал ему краткое разъяснение и обращался к толпе с вопросом: «Нужно ли вам это, товарищи?» — «Нужно, необходимо!» — единым вздохом отвечала толпа[23]. В конце речи Гапон требовал от рабочих поклясться, что они явятся в воскресенье на площадь и не отступятся от своих требований, даже если им будет угрожать смерть.
По свидетельству очевидцев, толпа, наэлектризованная Гапоном, пребывала в состоянии религиозной экзальтации[42]. Люди плакали, топали ногами, стучали стульями, бились кулаками в стены и клялись, как один, явиться на площадь и умереть за правду и свободу[31]. В «Собрании» царила атмосфера мистического экстаза. Люди складывали пальцы крестиками, показывая, что эти требования для них святы и их клятва равносильна присяге на кресте[31]. Свидетельница событий Л. Я. Гуревич писала: «Быть может, никогда и нигде ещё революционный подъём огромных народных масс — готовность умереть за свободу и обновление жизни — не соединялся с таким торжественным, можно сказать, народно-религиозным настроением»[31]. Популярность самого Гапона в эти дни достигла небывалых размеров. Многие видели в нём пророка, посланного Богом для освобождения рабочего народа. Женщины подносили к нему для благословения своих детей. Люди видели, с какой лёгкостью останавливались огромные фабрики и заводы, и приписывали это «силе» Гапона[21]. Прокурор Петербургской судебной палаты писал в записке на имя министра юстиции:
Названный священник приобрёл чрезвычайное значение в глазах народа. Большинство считает его пророком, явившимся от Бога для защиты рабочего люда. К этому уже прибавляются легенды о его неуязвимости, неуловимости и т. п. Женщины говорят о нём со слезами на глазах. Опираясь на религиозность огромного большинства рабочих, Гапон увлёк всю массу фабричных и ремесленников, так что в настоящее время в движении участвует около 200 000 человек. Использовав именно эту сторону нравственной силы русского простолюдина, Гапон, по выражению одного лица, «дал пощёчину» революционерам, которые потеряли всякое значение в этих волнениях, издав всего 3 прокламации в незначительном количестве. По приказу о. Гапона рабочие гонят от себя агитаторов и уничтожают листки, слепо идут за своим духовным отцом. При таком направлении образа мыслей толпы она, несомненно, твёрдо и убеждённо верит в правоту своего желания подать челобитную царю и иметь от него ответ, считая, что если преследуют студентов за их пропаганду и демонстрации, то нападение на толпу, идущую к царю с крестом и священником, будет явным доказательством невозможности для подданных царя просить его о своих нуждах.
— Записки прокурора Петербургской судебной палаты министру юстиции 4—9 января 1905 г. // Красный архив. — Л.: 1935. — № 1. — С. 48.
Георгий Гапон с группой рабочих накануне
9-го января 1905 г. Сидят: Иноземцев, Гапон, Филиппов. Стоят: Янов и Климов
6 января Гапон объявил о начале всеобщей забастовки, и к 7 числу все заводы и фабрики Петербурга забастовали. Гапоновские рабочие проходили по предприятиям и без труда снимали людей с работы. Последним остановился Императорский фарфоровый завод. Делегат от завода сообщил Гапону, что их рабочие не желают бастовать. «Скажи рабочим фарфорового завода, — ответил Гапон, — если они завтра к полудню все не бросят работу, я пришлю туда тысячу человек, которые заставят их сделать это». На другой день казённый завод встал, как один человек[10].
Чтобы обеспечить мирный характер движения, Гапон вступил в переговоры с представителями революционных партий. 6 и 7 января он встречался с социал-демократами и эсерами и просил их не вносить раздор в народное движение. «Пойдём под одним знаменем, общим и мирным, к нашей святой цели», — говорил Гапон[31]. 7 января Гапон устроил встречу с представителями революционных партий за Невской заставой. На встрече он убеждал их присоединиться к мирному шествию, не прибегать к насилию, не выбрасывать красных флагов и не кричать «долой самодержавие». По свидетельству участников встречи, Гапон выражал уверенность в успехе движения и полагал, что царь выйдет к народу и примет петицию. Гапон охотно развивал свой план действий. В случае, если царь примет петицию, он возьмёт с него клятву немедленно подписать указ о всеобщей амнистии и о созыве всенародного Земского собора. После этого он выйдет к народу и махнёт белым платком, — и начнётся всенародный праздник. Если же царь откажется принять петицию и не подпишет указ, он выйдет к народу и махнёт красным платком, — и начнётся всенародное восстание. В последнем случае всем разрушительным силам, к которым Гапон причислял и революционеров, предоставлялась полная свобода действий[43]. «Тогда выбрасывайте красные флаги и делайте всё, что найдёте разумным», — говорил Гапон[23].
Таким образом Гапону удалось привлечь революционеров на свою сторону, и они вполне подчинились общему движению[43]. Начиная с 6 января, партийным ораторам предоставлялся свободный доступ во все отделы «Собрания». Они выступали перед рабочими, призывали их идти к Зимнему дворцу и зачитывали гапоновскую петицию. Большевик Д. Д. Гиммер поражался организаторской воле Гапона, который настолько подчинил себе партийных работников, что, выступая в отделах, они во всём копировали Гапона и даже говорили с его украинским акцентом[44].
7 января Гапон ходил на приём к министру юстиции Н. В. Муравьёву и убеждал его оказать воздействие на царя и уговорить его принять петицию. «Падите ему в ноги, — говорил Гапон, — и умоляйте его, ради него самого, принять депутацию, и тогда благодарная Россия занесёт ваше имя в летописи страны»[3]. Муравьёв, подумав, ответил, что у него есть свой долг, которому он останется верен. На следующий день Муравьёв рассказал о своей встрече с Гапоном другим министрам. Гапон, по словам Муравьёва, — «убеждённый до фанатизма социалист; говорит, что его долг — положить живот за „други своя“, и говорит, что, собственно, рабочий вопрос — пустяки, что они только придрались к этому, а главное — [политика]»[45]. Это мнение было доведено до сведения императора Николая II, который записал в своём Дневнике 8 января: «Со вчерашнего дня в Петербурге забастовали все заводы и фабрики… Во главе рабочего союза — какой-то священник-социалист Гапон»[46].
Гапон у Нарвской заставы. Картина неизвестного художника.
Чтобы не дать властям повода применить силу, Гапон решил придать движению максимально мирный характер[14]. Было решено, что народ пойдёт к царю абсолютно безоружным и не допустит никаких беспорядков. Эту мысль Гапон настойчиво внушал рабочим в своих выступлениях. По словам очевидца, Гапон «грозно, подобно Савонароле, требовал и заклинал — и весь народ громогласно повторял вслед за ним в собраниях эту клятву — не прикасаться к спиртным напиткам, не иметь при себе оружия, даже перочинных ножей, и не применять грубой силы при столкновении с властями»[47].
Предвидя, что царь не захочет выйти к народу из опасения за свою жизнь, Гапон потребовал от руководящего кружка рабочих поклясться, что они гарантируют безопасность царя ценой своей собственной жизни. «Если что-либо случится с царём, я первый покончу с собой на ваших глазах, — говорил Гапон. — Вы знаете, что я умею держать слово, а в этом я клянусь вам»[10]. По распоряжению Гапона изо всех отделов были выделены особые дружины, которые должны были обеспечить охрану царя. Таковых было до 1000 человек, и они должны были наблюдать за порядком во время мирного шествия[10].
Накануне выступления Гапон направил письма министру внутренних дел П. Д. Святополк-Мирскому[48] и царю Николаю II с призывом избежать кровопролития[49]. В своём письме к царю Гапон писал:
Государь, боюсь, что Твои министры не сказали Тебе всей правды о настоящем положении вещей в столице. Знай, что рабочие и жители г. Петербурга, веря в Тебя, бесповоротно решили явиться завтра в 2 часа пополудни к Зимнему дворцу, чтобы представить Тебе свои нужды и нужды всего русского народа. Если Ты, колеблясь душой, не покажешься народу и если прольётся неповинная кровь, то порвётся та нравственная связь, которая до сих пор ещё существует между Тобой и Твоим народом. Доверие, которое он питает к Тебе, навсегда исчезнет. Явись же завтра с мужественным сердцем пред Твоим народом и прими с открытой душой нашу смиренную петицию. Я, представитель рабочих, и мои мужественные товарищи ценой своей собственной жизни гарантируем неприкосновенность Твоей особы.
— Г. А. Гапон. Письмо к царю Николаю II // Священника Георгия Гапона ко всему крестьянскому люду воззвание. — 1905. — С. 13.
8 января товарищем министра внутренних дел К. Н. Рыдзевским был подписан ордер на арест Гапона. Однако арестовать его не удалось, так как Гапон был окружён плотной толпой рабочих и для его ареста потребовалось бы принести в жертву не менее 10 человек полиции[50].
8 января, выступая перед рабочими, Гапон уже высказывал мысль, что царь может не выйти к народу и выслать против него войска. В таких случаях он заканчивал свою речь словами: «И тогда у нас больше нет царя!» — и вся толпа отвечала хором: «Нет царя…»[31]. Накануне шествия вожаки движения уже не верили, что царь примет петицию. По словам А. Е. Карелина, «ни у Гапона, ни у руководящей группы не было веры в то, что царь примет рабочих и что даже их пустят дойти до площади. Все хорошо знали, что рабочих расстреляют»[22].
Расстрел рабочего шествия 9 января 1905 года. Фотография
Карла Буллы.
А по словам Н. М. Варнашёва, «все ясно осознавали нравственную ответственность за предстоящие жертвы, ибо ни у кого не было сомнений в предстоящей кровавой расправе правительства с народом»[14]. Но остановить движение уже было невозможно, так как оно приняло стихийный характер[10][22]. Вожаки решили, что они докажут чистоту и честность своих намерений, если, шествуя во главе своих отделов, безоружные, без ропота разделят общую судьбу[14].
В одной из последних речей накануне шествия Гапон говорил: «Здесь может пролиться кровь. Помните — это будет священная кровь. Кровь мучеников никогда не пропадает — она даёт ростки свободы…»[10] Вечером 8 января Гапон и руководители «Собрания» поехали в фотографию и снялись «на прощание», после чего разъехались по своим отделам[19].
Утром 9 января Гапон во главе Нарвского отдела «Собрания» двинулся в направлении Зимнего дворца. С ним шло не менее 50 000 человек[30]. Другие рабочие шли от своих отделов, рассчитывая соединиться на Дворцовой площади. Перед выступлением Гапон обратился к толпе со словами: «Если царь не исполнит нашу просьбу, значит, у нас нет царя»[19]. В последний момент было решено придать процессии характер крестного хода. Из ближайшей часовни были взяты четыре хоругви, иконы и священническая епитрахиль, в которую облачился Гапон. Впереди шествия несли портреты царя и большой белый флаг с надписью: «Солдаты! Не стреляйте в народ!» Когда толпа приблизилась к Нарвской заставе, её атаковал отряд кавалерии. Гапон скомандовал: «Вперёд, товарищи! Или смерть, или свобода!» — после чего толпа сомкнула ряды и продолжала движение[3].
«Наэлектризованные агитацией, толпы рабочих, не поддаваясь воздействию обычных обще-полицейских мер и даже атакам кавалерии, упорно стремились к Зимнему дворцу», — говорилось в правительственном докладе[21]. В это время по толпе были произведены ружейные залпы, и первые ряды повалились на землю. Залпами были убиты ближайшие соратники Гапона — рабочий Иван Васильев и телохранитель М. Филиппов, шедшие рядом с ним. Сам Гапон получил лёгкое ранение в руку и был повален на землю общим напором толпы[31]. После последнего залпа задние ряды обратились в бегство, и шествие было рассеяно. Этот день вошёл в историю под названием «Кровавого воскресенья».
Изменено: Greendai, 10.04.2017 - 16:47
Тема закрыта
