1185 ответов в теме

[Стас]

Госнаркоконтроль.

Spoiler

1.
С самого начала операция не задалась. Едва группы выдвинулись по точкам наркопритонов, как от них стали поступать сведения, что там никого уже нет. Торгаши "белым" и прочего ассортимента наркоты дружно легли на дно. Места их осиротевших точек выдавали только грустные сборища наркоманов, лишенных кайфа.
- Походу, крот у нас завелся, - засопел начальник городской наркополиции, сумрачно глядя на своих подчиненных оперов. Те сидели, скучно почесывая задницы. Было 5 утра и всем адски хотелось все это поскорее закончить и валить отсыпаться домой, под теплую сиську родной жены.
- Крот, не иначе, - согласился его зам. И тоже сумрачно окинул взглядом оперов. Ебать вас всех и без вазелина, расшифровали опера его тяжеловесную мысль. Уже третий раз они устраивали поздней ночью в самый глухой час попытку скрутить на месте выявленных наркодиллеров и нате вам... опять провал!
- Ладно, че делать то будем? - вернулся к конструктиву опер Иванов, которому до пенсии оставалось совсем ничего и ебал он в рот все начальство, что выражал всем своим видом. - Спецназ я уже вызвал, едут.
- Да хер его знает, - сознался начальник. Иванов отошел на время, связался со стукачком-наводчиком и после некоторого времени вернулся повеселевший.
- Короче, есть железная наводка, там азербайджанские цыгане рулят. Им инфа про нашу беспезды секретную операцию не пришла, но они и так всех правоохранителей на хую вертели. Говорят, у них во дворе собака бешенный алабай чуть что с цепи срывается и охранник - чемпион по борьбе всея Айзербайджана. Ни адын спеснас-шмецнас не пройдет. В общем, забурели чучмечные жулики, надо им устроить.
- Ну так давай, дуй и вяжи их, мы чуть позже подскочим, - буркнуло начальство. - А с кротом надо чета решать. Пиздец, меня уже третий раз наверху ебут за показатели. Скоро выпнут к хуям. Надо хоть отчет вменяемый состряпать.
Иванов сказал "есть", сунул подмышку неизменную оперско-следаковскую папочку и устремился на выход, встречать областной спецназ.

2.
- В общем, как выезжаем из города, коттеджные поселки будут. Там баба такая со свиньей стоит, улыбается.
- Свинья улыбается? - усмехнулся водитель.
- Ну не баба же, - отвечал Иванов. - Попробуй на руки хрюкана взять и еще полыбиться. Они ж сука не кошки - вырываются.
Он катил на микроавтобусе вместе с группой спецназа Госнаркоконтроля брать наглых цыган.
Миновали упомянутую арт-композицию времен СССР со ржавой свинаркой и поросенком, с жизнерадостными буквами: "Добро пожаловать в наш зверосовхоз!" Свернули в пригород.
По указанному адресу стоял приличный домик с высоким забором. Внутри угадывался силуэт собачьей будки и автомобиль ржавой марки ВАЗ.
- Будьте осторожны, - предупредил командира спецназовской группы опер. - У них там в охране какой-то вольник и собака алабай.
- Отсосут, - кротко ответил командир. - Меня пугает только наличие у них транспорта.
- "Семерка"? - брезгливо сморщился водитель их микроавтобуса гордой марки БМВ.
- Знаем мы эти "семерки", - сказал опытный командир. - Бывает, так рвет с места...
А он точно знал, что ВАЗ может выжать.

3.
Было это еще когда он служил срочку в бердском спецназе ГРУ. Их учили на диверсантов, причем, как положено, с выпускными экзаменами. Но если обычных студентов ждала учеба, "халява приди" и прочая классика жанра, студентам-диверсантам требовалось условно завалить условную колонну противника. Дали им отрезок пустынной дороги, где никто не ездит, пустили по ней грузовик как бы с военным грузом, а с ним джип с принимателями экзаменов, которых также надо было завалить. Условно.
И вот группа выдвинулась, заложила взрывпакеты, красиво разлеглась на обочине и стала ждать. И надо же было какому то ебнутому "подснежнику"-пенсионеру на своем ржавом корыте притарахтеть по той же дороге и пристроиться как раз между грузовиком и джипом. Ему и бибикают и машут, и уступают, мол, пиздуй по холодку, пока не рассыпался, уважаемый уебок. Нифига. Как приклеенный ебошит между военными и в хуй не дует. Да пошел ты нахуй, из-за тебя экзамен срывать, подумал командир учебной группы. Своим же зловеще сообщил:
- Если дедушко хочет шоу, он таки его дождался.
После чего просигналил захват. Бабахнули взрывпакеты перед колонной. Потом началась пальба холостыми со всех стволов. Далее, как положено у диверсантов, требовалось подбежать к угандошенным ворогам, обшарить их на предмет документов, а кого недобили, дострелить.
Сидит пенсионер в своем корытце и тихо обоссывает штаны со всего происходящего. А кто не обоссыца от такенного шоу? Вот перед ним останавливается джип, перед которым вздыбается взрыв. Джип с обочины обрабатывают автоматно-пулеметным способом. Потом выходят чуваки с автоматами все такие из себя диверсанты и начинают шмон с показательным дострелом сидящих в нем офицеров в бошки.
- Уже когда всех условно ликвидировали, командир вспомнил про этого пенсионера, указывает на него и говорит мне: "Неловко как то получилось. Пойди, успокой его".
И то ли фраза "успокой его" была пенсионером понята неправильно, то ли в сочетании с идущим к нему чуваком с дымящимся автоматом как-то не успокаивала. Но рванул он с места на своем гнилом ВАЗике так, что за считанные секунды ушел на горизонте в точку. И все уверовали - наш автопром, это сила. Просто не до конца реализовавшая свой потенциал.
- Хорошо, - согласился опер Иванов. - Машину я сам постерегу, чтоб на ней никто не сбежал.

4.
Раньше с областными спецназовцами оперу не приходилось работать, все с родным ОМОНом. Потому после начала захвата он некоторое время пребывал в ступоре. Командир группы только дал сигнал, как все рванули через забор, будто лошади в конкуре или бессоновские Ямакаси.
В доме что-то лениво заворочалось. "Вольник!", вспомнил опер Иванов. Огроменная детина рванула засов, открывая дверь. Видно, принял спецназ за гопоту, и решил надавать им по сракам за дерзость. Едва он открыл, как командир группы в одном прыжке оказался с ним рядом, всадив в пухлую морду с поломанными ушами приклад автомата. Удар отшвырнул охранника вглубь дома, туда же влетели спецназовцы. "Лежать!!!" "На пол!!!" "На пол, я сказал!!!" Визг, грохот, треск. Потом все мгновенно стихло.
"Собака-алабай!", похолодев, вспомнил предупреждение стучака опер Иванов, пристраиваясь у гнилого вазика. Почему цыганы при своих ахуенных нетрудовых доходах юзают такое дерьмо, для него было загадкой. Ну цыганы, хуле с них взять. Быть сожранным страшной сторожевой зверюгой совсем не хотелось. Опер стал внимательно осматриваться по сторонам в поисках собаки.
За домом что-то взвизгнуло, звякнуло и он увидел, как в предрассветной полутьме огородами прочь от них скачет лихим галопом огромная псина, а за ней, болтаясь на цепи, прыгает по земле сорванная с мясом будка. Охреневший вид собакена ясно говорил, что в рот он ебал разборки со спецназами а вписываться за ебанутых хозяев и не думает.
- Блядь, где понятые? - опомнился от зрелища опер, взявшись за свои непосредственные дела.

5.
Точка оказалась богатой на наркоту: взяли всего и по-многу. В том числе огромный пресс налички. Хотя держать таки суммы денег в доме это пиздец, как авторитетно сообщил опер главному цыгану. Тот в ответ только повращал выпученными глазами, лежа с завернутыми ластами на полу, попутно напомнив про некого Захарченко у которого стока что ни ему, ни всему цыганскому народу и не снилось. Далее принялся обсуждать со своими сыновьями, кто возьмет все на себя и станет тянуть срок. Подтянулись еще спецы, опера. Надели перчатки, стали перед понятыми вытаскивать на свет божий улов в виде порошков и тестообразной субстанции. Опер Иванов вышел во двор, там уже был начальник городского отдела, матерящий своего водителя: тот умудрился спустить по дороге все масло с мотора и наотрез отказывался куда-то ехать, пока не починится и не зальется опять. Дело то житейское, но походу начальника жесско ментально оттрахали наверху, потому он вымещал злость на водиле.
- Да харош, - зевнул опер. - Погнали на такси.
Они были в штатском, а чтобы не пугать таксиста, даже немного отошли от места обыска. Машина прибыла очень быстро, сели, погнали.
- Тоже не выспался? - участливо спросил таксиста опер Иванов, заметив, что у того красные глаза и сонный вид.
- Да хуй тут заснешь, - пробурчал таксист. - Эти долбоебы с ментуры опять решили сегодня ночью секретную облаву на наркоточки устроить. Диллеры сыпанули, как тараканы. Полночи их вывозил.
Начальник хотел что-то по-начальственному рявкнуть, но Иванов его остановил и спросил водителя с невинным видом.
- Чего ж за операция такая секретная, если о ней любой таксист знает?
- А чего тут не знать? - посмотрел на него, как на дурака таксист. - Четыре часа ночи, а в здании наркополиции все окна горят. Я туда еще пару оперов в три ночи доставил. Последнему еблану понятно, операцию "Багратион" расписывают. Ну а торгаши, ясенхуй, их пасут. Как завидели свет в окнах, сразу подняли шухер.
Некоторое время в салоне царила убитая тишина.
- Останови машину, - тихим безжизненным голосом проговорил начальник наркополиции города. Так, словно ему только что на телефон поступила инфа, будто на территорию кинологического центра пробрался Панин и до смерти перетрахал всех служебных собак.
Таксист послушался, быстро свернув к обочине. Начальник медленно направился к ближайшему дереву, воткнулся в него головой и только тут дал волю эмоциям.
- Крот, блядь завелся!!! Крооот!!! Сукааа!!! Ааа!!! Крооот!!!
Крики перемежались ударами начальственного лба об ствол сосны.


© Чезахуй

Изменено: Стас, 27.12.2016 - 21:25

[Eiger]

– Я не понял, – повторил президент и поднял брови. – Что это значит – нам некого бомбить?

Кабинет министров завздыхал и инстинктивно поёжился.

– Да страны кончились, – нехотя объяснил секретарь Госдепа Джон Берри. – Вчера только по карте смотрели: там, где есть мёд, мы уже бомбили везде. Багдадский халифат, Киренаика, Алавистан. То бишь, сэр, как я понимаю, нужен свежий подход, креативная мысль, иначе совсем ерунда получится. Ну, мы сейчас уже напрягли лучшие мозги Госдепа, они глобус так вертят, что пыль с него летит. Максимум через неделю решим.

– А в чём проблема? – поразилась пресс-секретарь Госдепартамента, 18-летняя студентка Джеми Собаки. – Неужели нам нельзя бомбить тех, у кого мёда нет вообще?

У бассейна послышались сдавленные смешки.

– Ты с головой-то дружишь?! – изумился Джон Берри. – Какая в этом экономическая целесообразность? Одно дело – восстановить демократию в диктаторской стране, поставить под контроль все пчеловодческие хозяйства, ульи и пасеки, выкачать мёд и сразу свалить. А тут – трать деньги непонятно на что. Диктаторов полно, а мёда слишком мало. Любопытно, как я тебя с таким мозгом на работу в Госдепартамент взял?

– Так другие ж ещё хуже, – простодушно пояснила Собаки. – Недавно на экзамене по географии три четверти Госдепа завалилось. А я с пятнадцатого раза Финляндию на карте показала.

Берри умолк. Он понял, что лучше не разбрасываться столь ценными кадрами.

– Зерно истины в словах девушки есть, – поднял бокал с коктейлем Быстроногий Олень. – Надо слегка размяться. Страну что держит в тонусе? Бомбардировки, поддержка революций и программа сокращения безработицы. С последней у нас не очень, поэтому предлагаю вернуться к первым двум пунктам. Где бы сейчас организовать революцию?

– Может, не надо? – нервно произнёс директор ЦРУ. – В Финляндии вон в последний раз отлично организовали. Но кто знал, что они такие сладкоежки? Стали жаловаться на отсутствие сахара в крови. Мы туда и печеньки возили потом, и конфеты, и шоколад, и кредит на мёд пришлось дать двадцать миллиардов. Весь годовой бюджет на революции до дна исчерпали, а им всё мало. Сейчас, сэр, у нас в ЦРУ по этой причине задержки в зарплате, агенты огороды на подоконниках развели, свиней на балконах выращивают. Предлагаю революции в странах поменьше совершать. В Лихтенштейне, например.

– Где это? – сонно спросил президент.

– Ориентировочно в центре Европы, сэр, – сообщил директор, углубившись в бумаги. – Точно не знаю, но бомбардировщики найдут. Мне вчера подали доклад – абсолютная монархия, князь уничтожил демократию, прижал парламент и правит как хочет: думает, если мёда нет, так мы и не увидим. Очень удобное государство, сэр, всего сорок тысяч человек населения, полтора ящика пряников завёз борцам за свободу, и делов-то.

– А там есть борцы за свободу? – удивился секретарь по обороне.

– А если найдём? – в тон ему ответил директор ЦРУ. – Где мы их, простите, ещё не находили? Когда нам нужно влезть в страну, так пострадавшие от режима обязательно отыщутся. Четверть территории Лихтенштейна покрыта лесами. Определённо, угнетают лесников. Мигом закажем исследование, как благородные лесники страдают под игом подлого тирана и мечтают о демократических выборах князей с десятью кандидатами. Неплохой экономичный вариант для страны без мёда, сэр. Одного бомбардировщика хватит, и долларов триста для поддержки оппозиции. Как в «Макдоналдс» сходить.

Президент в печальной задумчивости пощёлкал пальцами.

– Ну сегодня мы хоть кого-нибудь бомбили? – протянул он.

– Безусловно, сэр. – Секретарь по обороне вежливо откашлялся. – Двести наших самолётов нанесли авиаудары по лагерям подготовки верблюжатников в Алавистане. Видеозапись размещена на Ютьюб. Сброшено четыре тысячи тонн бомб. Согласно брифингу, подготовленному мисс Собаки, в итоге был уничтожен один ослик контрабандистов.

– Я особо подчеркнула на пресс-конференции, что это был пи***ц опасный ослик, – добавила Джеми Собаки, одновременно глядясь в зеркало пудреницы и подкрашивая ресницы правого глаза. – На нём располагались командный пункт руководства кочевников, мастерская по производству ятаганов и нелегальная станция для обработки мёда.

– Неужели кто-то в это поверит? – кисло улыбнулся директор ЦРУ.

– А надо, чтобы верили? – удивилась Собаки. – У нас, собственно, прямая инструкция в Госдепе – говори что хочешь, суть не важна. Я вчера вместо доклада о войне в Алавистане третью часть «Звёздных войн» пересказала – и ничего, все сидят, внемлют, записывают. А кто усомнится, я вас спрошу? Неужели русские? Вот уж наплевать. Общеизвестно, что они все отродясь проклятые душители свободы, мерзавцы, твари, гады и слуги тьмы.

С этим мнением собравшиеся единодушно согласились.

– Как у нас дела в Киренаике? – вдруг вспомнил президент. – Демократия процветает?

– Да не очень, сэр, – грустно сказал секретарь Госдепа Берри, отводя взгляд. – Если помните, мы сначала поддержали революционеров против медоносного диктатора…

– Отлично помню, – воодушевился президент. – И ведь хорошо всё вышло?

– Частично, – промямлил госсекретарь. – Они свергли диктатора, а потом стали спорить, кто лучше всех это сделал, и поубивали друг друга. А дальше пришли кочевники, и пираты, и дикие пустынные тушканчики. И там жуткая хрень началась – простите, сэр, я бы про Киренаику забыл. Одни огорчения, честное слово. А так хорошо стартовали…

– Но мы поддерживаем с кем-то связь? – уточнил президент.

– В данном случае в основном с тушканчиками, – сознался Берри. – Они единственные, кто вылезает к нам навстречу из норок и не пытается взорвать. Остальные кочевники, пираты и революционеры хором объявили Америке священную войну, живьём зажарив нашего бедного посла. Как-то, сэр, вообще неудобно с этой революцией получилось.

– Может, вернём обратно диктатора? – с надеждой спросил президент.

– Да они его ещё раньше посла зажарили, сэр. Чудовищный народ. Дикари-с.

Общество вокруг бассейна сочувственно загрустило.

– Вот интересное кино, – вздохнул президент. – Уже, наверное, в двадцатый раз свергаем диктатора, бомбим всё, камня на камне не оставляем, сотни тысяч противников демократии в гробах, забираем себе честно мёд за труды, дарим свободу и счастье, а потом полный аут и привет начинается. Солдат наших убивают, журналистам головы режут и взрывают то это, то вон то. Ничего не понимаю. Вот что мы неправильно делаем?

– Всё правильно, сэр, – встряла Собаки. – Народ там попросту говно неблагодарное.

Против такой логики никто не возражал.

Справа от президента послышался скрип костылей. С полудетской улыбкой к ним приближался сенатор Джозеф Макклейн, девяностолетний лётчик, сбитый двести четырнадцать раз во время Цинской медовой войны. Полуслепой, полуглухой, с парализованными рукой и ногой, он держался бодро и храбро. Макклейн славился нелюбовью к России. Стоило России где-то что-то сделать, как Макклейн тут же солидаризировался с пострадавшей стороной. Например, во время конфликта империи с Грузинским царством, известного как Великая Трёхминутная война, он заявил: «Сегодня мы все грузины»; после вторжения русских в Гельсингфорс – «Сегодня мы все финны», а в процессе утилизации санкционных продуктов таможенными службами империи – «Сегодня мы все персики». Приблизившись вплотную к президенту, Макклейн грозно поднял костыль и привычно провозгласил скрипучим старческим голосом:

– Вы забыли про Россию!

– И верно, – спохватился президент. – Час уже разговариваем, а о России ни единого слова. Как-то нетрадиционно. Совсем не осталось проблем в мире, чтобы на них свалить? У нас разве всё получается? Некстати мы тут расслабились, джентльмены.

Для Северо-Американских Соединённых Штатов, как и для государств бывшей Австро-Венгрии и западных экс-провинций империи, Россия была крайне удобным пугалом. Один раз президенту САСШ приснилось, что Россия вдруг исчезла. Он искал её и не находил. Из Финляндии звонили в ужасе – у них отняли возможность говорить, что жизнь плоха из-за соседей; в Прибалтике начали сходить с ума, а Израиль и вовсе оборвал звонками секретную линию: евреям не улыбалось оставаться единственными козлами отпущения во всём мире при отсутствии русских. В самом конце сна президент стоял на коленях на площади в Вашингтоне и тщетно взывал к Господу, поднимая к небу лицо в слезах: «Как же нам теперь жить?!» Он мотнул головой, прогоняя наваждение".

© Zотов, "Скелет бога".


И специально для либеральной части дорогих автофорумчан кусочек и про другую сторону.

Spoiler

"– Итак, судари и сударыни, – провозгласил Матвей, – сейчас перед вами выступит наш бесподобный и дивный государь император. Мог бы небось кофей себе в палатах распивать, а вот уж туточки. Любит он вас, ох как любит. Ты, тётка, давай начинай.

Дородная крестьянка в красном платке, выйдя из толпы, поклонилась монарху.

– Батюшка, у нас надои снизились, – пожаловалась она. – Коровы ить молока не дают.

– Это Запад, – спокойно пояснил август. – Госдеп запустил недавно спецпрограмму, чтобы у нас животноводство вконец извести. Ты как бурёнку-то доишь, по-православному?

– Да уж само собой! – сообщила довольная доярка. – Троеперстием, батюшка!

– Вот и продолжай, – кивнул император. – Так, милостью Божией, Запад и сокрушим.

В толпе граждан поднял руку бритый наголо мужчина.

– Ваше величество, – сказал он, растягивая слова. – У нас Москва квас не покупает.

– Происки врагов, – немедленно отозвался государь. – Выпускайте виски. Этому госдеп не сможет противодействовать, у него мозги в трубочку свернутся. Будьте бдительнее.

Из середины высунулась женщина в очках, по виду библиотекарь.

– Курс золотого упал, – напомнила она. – Ужас просто. Как дальше жить?

– О, сейчас вам всё растолкуют, – оживился император. – Где тут мирза Наебуллин?

По знаку Шкуро перед телекамерами в момент нарисовался приятный тихий седобородый старичок в татарской тюбетейке и расшитом золотом халате, года три назад назначенный императором специальным блюстителем курса имперской валюты.

– Твоё велиство, бачка-осударь, ай как хорошо… – заулыбался беззубым ртом дедушка.

– Доложи, – грозно повелел император.

– Ай моя там трям-брям, золотой-доллар туда-сюда, бачка, слава Аллаху! – радостно вскинул руки мирза Наебуллин, засеменив по помосту к трону императора. – Ай уй-бай, ля иль Аллаху иль Аллаху, биржа-миржа, экономика-микономика, не допустим, спекуляция, мёд экспорт бай-бай, денежка каюк, бисмилля иль рахман иль рахим.

– Вот так молодец! – хлопнул в ладоши царь. – Кто-нибудь что-нибудь понял?

– Ни хрена, – печально признались из толпы.

Матвей Квасов хищно оглядел народ, выискивая вольнодумца.

– Если вы ни хрена в экономике не понимаете, зачем с вопросами лезете? – взревел он.

Верноподданные смотрели в асфальт, переминаясь с ноги на ногу.

– Кто там ещё челом благодетелю бьёт? – поинтересовался в микрофон Шкуро.

– Отец наш, а чего с санкциями? – помахал рукой упитанный гражданин в шляпе, по виду, можно сказать, слегка подшофе. – Пармезанчику бы нам, да моцареллочки…

Государь, глотнув поданного «Нарзану», вежливо откашлялся.

– Дело не только в этих санкциях, – сказал он. – Дело в том, чтобы нам самим, внутри страны, в своём собственном доме, в экономике выходить на более совершенные методы управления процессами. Нужно использовать ситуацию для достижения новых рубежей.

У упитанного гражданина разом затряслись щёки и губы.

– Кормилец, не погуби! Трое детей у меня, совсем махонькие! Понял я, всё понял.

Император благодушно кивнул и с отеческой лаской благословил просителя. Тот, не испытывая далее судьбу, молниеносно затерялся в толпе, обронив по дороге шляпу.

– Моцареллу мы и сами запросто сделаем, – рассуждал царь. – Завезём тучных буйволов и выпустим их на поля пастись, неужели земель-то у нас маловато? Да и бананы можем выращивать. И ананасы. Господь скажет – вырастут. Главное, уповать на милость Божию, и тогда нам никакие санкции не страшны. А то ишь, запретом еды пугать вздумали!

– Батюшка, – с опаской высунулся худосочный отрок, – да ты ж сам еду-то и запретил…

Император взглянул на него, и парень, сомлев, упал в обморок.

Толпа совсем заробела. Перед троном возник интеллигентный старичок в пенсне.

– А что, великий государь, есть ли у нас в стране свобода критиковать? – спросил он.

У Шкуро дёрнулся уголок рта. Он кивнул Квасову, и тот придвинулся поближе.

– Отчего же нет? – доброжелательно улыбнулся август. – У нас очень глупые губернаторы, министры напоминают лиц нетрадиционной сексуальной ориентации, их заместители похожи на серую биомассу, полиция преисполнена лихоимства, чиновники на местах совсем с головой не дружат. Собственно говоря, неприятные они люди, да-с.

– А хошь, батюшка, – не унимался интеллигентный старичок, – я и тебя покритикую?

– Ну, попробуй, – ласково предложил ему государь. – Если здоровья хватит.

Дедушка без чувств рухнул на заботливо подставленные охраной носилки.

Толпу, как двери в метро, раздвинул руками мужчина в шляпе, старомодном плаще и чёрных очках. Во всех его движениях сквозила подчёркнуто ленивая элегантность, на левой ладони он держал картонную коробку, перевязанную пышным подарочным бантом.

– Your Majesty! – Он поклонился императору и продолжил на хорошем русском, но с англосаксонским акцентом. – Я служащий госдепартамента Северо-Американских Соединённых Штатов, мистер Джон Ланкастер Пек. Хочу обратиться к вам с персональной просьбой. Если послушать ваши заявления, а также речи министров правительства империи и депутатов Госдумы, то получается, мы виноваты вообще во всём. В частности, в ежедневном падении курса золотого, сокращении запасов мёда, плохом качестве водки, перевороте в Финляндии, смене эмира Киренаики, убийстве багдадского халифа и нелегальном ввозе йогурта. То есть по уровню могущества мы находимся в ранге первого заместителя Господа Бога и близки к тому, чтобы сместить Его с пьедестала. Знаете, к чему это привело? Наше начальство вам поверило. Теперь, если мы проваливаем выполнение задания, нас обвиняют в лености и увольняют. Лучшие специалисты не могут прокормить своих детей, роются в мусорных баках, а некоторые и вовсе спиваются. И вот, мы всем госдепом скинулись и испекли вам торт. С безе и розочками. Не откажите в нашей просьбе – сваливайте на нас чуть меньше проблем. Простите, но зимой у вас мёрзнут не из-за испытаний ЦРУ погодного оружия. И в вашем правительстве просто дураки сидят, а не по причине спецоперации госдепа. Please.

Государь император, просветлев лицом, поднялся с трона.

– Нет уж, пресловутый мистер Пек, – произнёс он отчётливо и ясно. – Это что ж ты нам предлагаешь сказать – дескать, зимы у нас сами по себе холодные, золотой упал, поскольку мирза Наебуллин тот ещё осёл, авиакатастрофы случаются по вине лётчиков, а бабушки с дедушками невесть как выживают, потому что пенсии у них копеечные? И всё это без участия госдепа?!

– Собственно, да, – выдавил из себя Джон Ланкастер. – Мы тут вообще ни при чём.

Красная площадь коллективно покатилась со смеху.

Смеялись все – и упитанный гражданин без шляпы, и бритый наголо мужчина, и женщина в очках, похожая на библиотекаря, и дородная крестьянка в красном платке. Каждому было понятно, что иностранец сморозил небывалую глупость. Открыв волосатый рот, заливисто ржал Матвей Квасов. Да и сам государь император, отличающийся завидным спокойствием, позволил себе еле заметно улыбнуться.

Сотрудник госдепа, шатаясь, скрылся за поворотом на Лубянку.

– Еще вопросы есть?

Стрельцы пронзили взглядами толпу. Подданные держались молодцом, не роптали.

– Не-не, милостивец, живём мы просто зашибись, – вновь растянул слова бритый, – но ты и верно давай заканчивай, а то не удержатся тут и выскажут тебе честно всё, что думают.

– Вопросов нет, – радостно подытожил Матвей Квасов. – Ну что ж, кто не успел, тот опоздал. До встречи в следующий раз, и снизойдёт на вас благодать небесная. А теперича, православные, молю за вас Богородицу, и да пребудете вы в шоколаде во веки веков!"

(с) Zотов, "Скелет бога".

Изменено: Eiger, 28.12.2016 - 23:41

[Eiger]

Туда же, анонс вышеописанного мероприятия

Spoiler

Краткое содержание послезавтрашней пресс-конференции милостивого государя императора всероссийского.

1) Запад говно.

2) Санкции ваши вертели мы на Спасской башне.

3) Импортозамещение процветает, крестьяне на заливных лугах пасут упитанных свинок да круторогих козлов, а разорившиеся западные фермеры рвут на себе волосы и в горести шлют проклятия своим недальновидным правительствам.

4) Украина говно. И раньше была, но сейчас особенно.

5) Экономика уже начала восстанавливаться. Надо подождать ещё года два, и всё будет даже лучше. Нефть подорожает обязательно. Не может не подорожать. Раньше ведь покупали хором такую дорогую, а чего сейчас мешает? То-то же.

6) Милостивые государевы шутки относительно вопросов "Как поживает ваша дарёная японская собачка, хи-хи, ха-ха?".

7) Какой-то девочке подарят муравьеда.

8) Терроризм не пройдёт. Двойные стандарты. Будет пытаться проползти, но разбомбим. Даже не сомневайтесь. Поэтому в Сирии придётся задержаться примерно лет на восемь. Деньги есть.

9) Денег нет. Но пенсионеров в обиду не дадим. Через пару лет. Ситуация сложная, но мы выстоим. И материнский капитал в обиду не дадим. Всех не дадим. Надо только подождать. Недолго. Не спрашивайте, сколько, иначе видна рука госдепа.

10) Заверения, что государь хоть и гений, но прост с людьми. Не следует его хвалить, он всего лишь делает свою работу.

11) Какие-то слова государя и чиновников императора неправильно интерпретировали. Виновные понесут наказание.

12) Много монаршего юмора и любезного смеха прессы.

[Eiger]

Вы слишком много стреляете, если...

1. Недоумеваете, когда жена просит ввернуть лампочку в патрон.
2. Вы уверены, что цели не достигаются, а поражаются.
3. Любимые игрушки вашей кошки - стреляные гильзы.
4. На вопрос 9х19 отвечаете "Парабеллум", а не 171.
5. В кино, вместо того, чтобы восхищаться формами главной героини, пытаетесь
понять, что за модель пистолета у главного негодяя.
6. Начинаете постоянно прикидывать расстояния до разных объектов.
7. Заначка уходит не на бары и клубы, а на покупку патронов.
8. Вы ходите по оружейным магазинам чаще, чем жена по обувным.
9. Строго отчитываете детей за несоблюдение техники безопасности при игре с
водяными пистолетами.
10. Для вас давно основной мерой веса стал гран.
11. Перед началом работы с электродрелью тренируете хват и стойку с ней.
12. Смотря боевики, отсчитываете произведенные выстрелы.
13. Вы приходите в ярость, когда магазин называют обоймой.
14. Соседи стали очень вежливы к вам.
15. Вашему пятилетнему ребенку на день рождения вы подарили защитные очки и
наушники.
16. В записной книжке вашего телефона есть записи: "Серега Сайга" или "Игорь
Рем870".
17. Покопавшись в карманах куртки, обнаружите, что у вас хватит патронов на
полчаса боя.
18. Ваша теща вас боится и редко приезжает.
19. Вы истерично смеетесь при просмотре боевиков.
20. Играя в бильярд, ищете мушку и целик на кие.
21. Для вас фраза "купить немного патронов" - это около 300 штук.
22. В боулинге оцениваете шансы выбить страйк пятым номером дроби.
23. Доказываете астрономам, что альфа - это прежде всего зачетная зона, а
потом уже яркая звезда.
24. Услышав прогноз погоды по радио, непроизвольно прикидываете поправку на
ветер и температуру.
25. Для вас свингеры - это не что-то неприличное, а всего лишь качающиеся
мишени. С поппером тоже самое.
26. Ваша жена знает, что такое деривация.
27. Продавцы оружейных магазинов знают вас по имени.
28. Доставая кошелёк из бокового кармана правой рукой, левую придвигаете к
животу.
29. Ваши гости, перед тем как сесть на диван, просят убрать с него винтовку.
30. Закончив работу с электродрелью, кладете палец вдоль ее корпуса.
31. Вам кажется, что чемпионаты мира по футболу, хоккею или баскетболу менее
интересны, чем региональный чемпионат по карабину.
32. После посещения тира вас не покидает ощущение, что люди вокруг говорят
очень тихо.
33. При просмотре передачи про скандинавских воинов, вы невольно
вспоминаете, что давно не тренировались.
34. Заправив машину никогда не наводите пистолет на людей или животных.
35. Не понимаете, почему ваши друзья удивляются фразе "на матче попал в
бабушку".
36. При произнесенной кем-то фразе "нажать на курок", приходите в ярость.
37. Ваш холодильник по размерам меньше вашего оружейного сейфа.
38. Услышав писк наручных часов, вы непроизвольно тянетесь к поясу и
становитесь в стойку.
39. Запах пороха и оружейного масла кажутся куда ароматнее, чем дорогой
парфюм.
40. Вы убеждены, что стреляете непростительно мало

[matrix]

Включил сегодня в машине в кои-то веки Бизнес ФМ. Особо не слушаю, еду себе тихонько по МКАД. По радио менеджер некоего креативного агентства рассказывает, как они помогают людям с организацией ярких, запоминающихся новогодних корпоративов, детских праздников, и т. п. Квесты с поисками Деда Мороза на тропических островах, на Бали, и прочая мура.

И тут он начинает рассказывать, как к ним обратился некий очень обеспеченный человек, с просьбой организовать для него что-то интересное, чтоб праздник, как обычно, не превратился в банальную пьянку. Начали ему предлагать разные крутые варианты, он морщится: "Это было... Это скучно..."

Тогда от безысходности, рассказывает менеджер, предложили ему поздравить кого-нибудь в костюме Деда Мороза. Мужик задумался, и говорит: "А что, мне нравится!" Нарядили его в костюм, телохранителей тоже соответственно приодели. Те парни крепкие, пришлось даже под заказ костюмы шить. Одного зайчиком, другого... не помню, кем...

За новогоднюю ночь эта бригада поздравила около тридцати семей. Народ удивляется, думает, что знакомые организовали, а они просто по случайным адресам шарахались.

С тех пор каждый Новый год мужик на свои деньги покупает кучу подарков, и поздравляет москвичей в случайно выбранных районах. Теперь с ним еще и жена ездит, в качестве снегурочки.

[Evgedoc]

Итак, идет очередная, — дцатая сдача экзамена по начертательной геометрии для самых «одаренных» студентов. Кто в свое время проходил эту «великую» науку должен понять, насколько порой начерталка непреодолимое препятствие для студенческого люда…
За одной из парт, склонившись над чертежом, сидит девушка с признаками мучительного поиска мысли в своей очаровательной головке. Но поиск этот явно не дает никаких положительных результатов, да и, похоже, вообще бесполезен. Преподу видимо надоели эти довольно жалкие потуги девичьей мысли, и он говорит ей следующее:

— Ну, все, я задаю тебе последний вопрос, если отвечаешь на него правильно — ставлю тебе 3, если нет — то катись отсюда. С чего начинается построение плоскости на чертеже?

Девушка, безуспешно промучившись с минуту, говорит:

— Я не знаю…

Но препода, видимо, совсем не греет мысль, что ему придется еще раз встретится с таким редким экземпляром глупости рода человеческого, он решает ей подсказать:

— С оси.

Лицо девушки становится опять напряженным от работы мысли и очень-очень грустнеет, но вдруг до нее «доходит» смысл фразы препода, лицо проясняется и она выдает бесподобную реплику:

— Чё, прям здесь СОСАТЬ?!!!

Аудитория взрывается хохотом и медленно начинает сползать под парты. Препод красный от ярости орет на нее:

— Дура!!!! С горизонтальной, С ГОРИЗОНТАЛЬНОЙ ОСИ начинается построение плоскости!!!! Пошла вон!!!!!!!

[kobra]

Устроился мужик после армии на лесоповал трактористом. Бригады лесорубов вывозили в тайгу, ставили им там вагончик «со всеми удобствами», мужики в нем жили, валили лес, а когда делянку заканчивали, их перевозили на следующую. Закончили они квадрат, и надо было перебираться на новый, за семь километров. А вагончик как перевезти? Только трактором: прицепили его к бульдозеру, и тракторист должен был его до нового места по снегу волоком тащить. Подходит к нему бригадир и говорит: «Ты, мол, свое дело делай, а у нас с ребятами сегодня законный выходной, а значит, бригада имеет полное право расслабиться и злоупотребить. Ты, - говорит, - аккуратненько вагон вези, а мы там будем водочку пить». Тракторист пожал плечами: «Ну, мне что, жалко что ли? Пусть мужики отдохнут, довезу небось.» Но, на всякий случай, чтобы по-пьяни никто из них из вагончика не выпал, двери снаружи проволокой замотал. И вперед! 
Бульдозер завел, газку поддал, а дело по весне было, с утра подтаивает, а к вечеру морозит, ну, и пристыло дно вагончика к земле. Раз газанул, второй - чувствую, поехали. В зеркало глянул: все путем, катится вагон, никто не выпал, значит, все в порядке. 
Едут, периодически в маленьком оконце появляется красное лицо бригадира - порядок, гуляют ребята. Тракторист, естественно, тоже в предвкушении, привозит их на место, отпирает дверь, а на него вся бригада с кулаками: он стоит, понять ниче не может! 
Оказалось: дно вагончика примерзло к земле, потянул, верхнюю часть с места содрал, а дно вагона там и осталось. И вся бригада оказалась внутри вагона без дна и запертая, им пришлось семь километров внутри вагончика пешком бежать - и попробуй только не успеть, по задней стенке размажет - не соскребешь…(с)

[Flame]

Через семь км такого кросса у них бы сил не хватило с кулаками-то... И вообще, боянистый боян!

[Стас]

Ибацераптор.

 

Spoiler

На наш заводик, приехал из Москвы инвестор, а с ним команда: риск - менеджер, финансовый аналитик, юрист, и еще пара пидарасов уникального профиля.
Хуй знает, что ребята окончили, но один был узкий специалист по отхожим местам – не знаю, как это правильно называется, никогда не сталкивался.
Он с ходу прошел в заводской туалет, придирчиво осмотрел, и отметил, что не хватает: сушилки для рук, и мыла, и туалетной бумаги нет, и жирно навалено мимо дырок. Последнее ему особенно не понравилось.
Заснял все, и тут же звонит главному своему: «Культура производства ниже закритичного уровня. Придется всех переучивать».
Наши, кто был рядом, ахнули – срать будут переучивать!
Ладно. А другой, – ну тут вообще напалм. Ходил инкогнито по всем-всем кабинетам, закуткам, и палил кто пьет чай в рабочее время. Несчастный, не успев захавать заварки, резко оказывался за проходной, и уже пил чай «по собственному желанию», т.е. когда душа захочет.

Вызвал меня директор и говорит: «Фома, есть дело. Мы с инвестором в баню, – дела обсудить, а ты свези ихнего риск-менеджера на экстрим. Этот малый баню не любит, а любит пощекотать нервы – должность обязывает, как я понимаю, сечешь?»
Мы оба не секли, о чём это, но виду не подавали, и я сказал:
– Пусть сходит в пивную «Чебурашка», на автовокзале. И совсем не дорого за такое резкое повышение квалификации.
– Не думаю, что он торопится оформить инвалидность. – озадаченно промолвил начальник. – Нужно иное: сплав по реке, восхождение на скалу, поход на худой конец.
– Куда-куда поход?! Он что, из «этих»?
– Да не о том! – отмахнулся он. – Нет у нас нихуя, вот в чем дело. А ты зимней рыбалкой увлекаешься, а это тоже экстрим. Выручай! Завтра в обед, жди его у гостиницы и организуй рыбалку. Сделай все хорошо – от этого придурка многое зависит.
Ладно, приказы не обсуждаются.

Следующим утром, кимарю я в своем УАЗике у отеля, – жду этого чудика. Вдруг сквозь сон, в окно: тук - тук - тук.
Я спросонок ближний включил, и чуть в штаны не наклал – думал за мной, всё!
У меня последнее время сердце шалило, и я бздел остыть во сне – уйти тихо и безболезненно, как говорится – то есть не осознав. А мне с детства пиздец нужно быть в курсе всех событий, иначе я нервничаю.
А тут, фары открыл – свет белый в глаза, и фигура белая с улицы, мне машет белой рукой, аки крылом. Я и пересрал.
Оказалось, это и есть мой экстремал – баба в белом: комбинезон на ней белый, как сахар, шапочка белая, варежки белые и белоснежные сапоги, с золотыми пряжками и серебряными шнурками. Губы такие капризные-капризные, вывернутые и надутые, – как пчелы постарались, или кто лопатой надул.

А я на ватных брюках, бушлате и валенках с калошами – ни одной белой детали, только сальные пятна да сигаретные отметины разбросаны щедро.
Села эта лебедь внутрь и вместо здрасьте, процедила: – Чё, кроме этого «уё» ничего не нашлось?
– Извините, – отвечаю смущенно, – но экстремал на заводе только я. Не хотите на рыбалку, не поедем, воля ваша. Мне вообще директор приказал.
Она взглянула на меня с ухмылкой:
– Я про машину вообще - то...
Я так и подпрыгнул за рулем – чуть не пернул! Это она про УАЗика моего! Ах ты проблядина губошлепая! Уже и ногу задрал – вышибить наружу валенком в морду, но передумал – бизнес есть бизнес. Если б не бизнес, я б тебя на понижайке в прокладку раскатал.
Завел, поехали.
– Далеко пилить? – спрашивает.
– Нет, недалече. Меня Фома зовут.
– Пф, Фомма..! Сандра - Мария Генриховна.
– Очень приятно.

Разумеется, не повез я эту барыньку на рыбное место, где все пацаны толкутся, потому что меня застебают и будут подъёбывать до самой смерти этой выхухолью - альбиносом. Привез абы куда, от глаз подальше.
Машину на берегу заглушил, нагрузился снаряжением, и пошли на лед. Иду, снег ковыряю, она сзади пыхтит – еле-еле спички свои выдергивает: – Хватит уже, я устала, давай тут рыбачить.
– Надо подальше, где наст крепкий, там сподручней. – и пиздую зигзагом дальше, чтоб ей экстрим ёбаный доставить, как заказывали.
Через двадцать минут она взвыла: – Все, не могу больше. Остановись.
Ладно, пёс с тобой. Расчехлил верный бур, вручил ей и говорю: – Давай.
– Чего давай?
– Чего. Танцуй…
Она вылупилась, клюв жирный на меня разинула – соображает, ебанутый я сызмальства или серьезно?
– Бурите, – говорю – лунку, уважаемая Сандра - Мария.
– А-а… – протянула она, и стала обеими руками вздымать шнековый механизм, и крушить им лед, как пешней.
С горечью закурил.

– Курение это риск. – профессионально заметила она. – Кстати, не поняла, где туалет и буфет?
Тут уже я вытаращился, как шизофреник с базедой при первом, пристрелочном разряде целебного электричества, – но нет, она вовсе не шутила.
– Я есть хочу. Слышишь?! – и все злее тюкает лед.
– Только приехали, рано еще обедать-то. Ну да ладно, как скажете…
Бур у нее отобрал, пока педали себе не отрубила, две лунки махом высверлил, разложил поджопник для неё – села брезгливо, достала из кармана душистые салфетки и лапки протирает – каждый костлявый пальчик – хавать значит приготовилась без бацилл.
Только я сундук рыбацкий открыл (там бутерброды и термос), как она цоп баночку из-под пюрешки и крышку долой.
Я и рта не успел открыть, каак завизжит: – А-а! А-а блядь! – как сэр Баскервиль, когда увидал фамильную собаку в одноименном кино. Во второй серии было.
Опрокинулась на спину, перевернулась на брюхо, и с пробуксовкой хуйнула на полном приводе прочь – эх, что там мой УАЗ! – во где динамика и ньютон - метры сочной тяги, блядь! Отъехала подальше, поднялась с четверенек, покрышки отряхнула и кричит сквозь слезы:
– Ты урод! Это же черви! Я на тебя шефу пожалуюсь. Конец тебе.

Достала телефон – а связь-то здесь тю-тю. Тогда стала снимать на камеру, как я перепуганного опарыша собираю, и комментирует:
– Полюбуйтесь, какие долбоёбы живут в N - ской области, господа. Привезли деловых партнеров на рыбалку, а тут: ни поссать, ни пожрать, ни обогреться, зато есть черви. А это наш аниматор их собирает, или как его. Дикари блядь!
Ладно, пусть я аниматор, но я креплюсь, потому что от нее многое зависит и надо ее ублажить.
Собрал наживку, баночку спрятал, кричу: – Я червя убрал, идите сюда, Сандра- Мария Генриховна, не бойтесь. Ебать вас окунями (это конечно про себя).

Подошла, вся пышет злобой – рожа пунцовая, я ей с улыбкой бутерброд протянул и говорю: – Кушайте. Сало домашнее, свинью сам резал.
У нее верхняя половинка, хуяк! – головой в землю, и оттуда потекла гостиничная овсянка с йогуртом.
Да что ж такое. У меня руки опустились, хоть плачь. Ну что опять не так? А ее полощет будь здоров.

Выдохлась наконец. Усадил её на стульчик, чаю налил, бутербродов не предлагаю – ни-ни. Сидит как сыч – прихлебывает. Я удочки наладил – только опустил в лунки, как она:
– Когда назад? Хочу назад. Поехали назад. Когда назад?
– Как назад? Самый экстрим начинается: сейчас дальше бурить пойдем. Сразу никогда на рыбу не нападешь. Лунок двадцать сделаем. Ветер будет пронизывать, руки коченеть, может льдина отколоться, и нас унесет, – все как вы любите. – подмигиваю ей.
– Идиот. Я в туалет хочу.
– Идите вон за сугробчик.
Пошла за сугробчик, вернулась, штаны подтягивает и скалится, язык показывает: – Б-э! Машину-то твою угнали. Так тебе и надо, чернозём, ц!
Я кинулся, и правда – нет машины на берегу! И сам берег чёта далеко и движется. Допрыгались! – оторвало нас, и несет на середину широкой реки, и может быть к противоположному, далекому берегу.
– Нет, – говорю, – Это не машину угнали, а наша льдина оторвалась и хуярит в открытое море. Кушайте экстрим полной жопой.
– А-а…как…э-э…– замычала моя подопечная, и губищами водит по сторонам, как локатором.
О блядь эти губы! Она ими кажется и слышит лучше, и видит лучше, и лучше соображает. Живут они на лице своей жизнью, как жирные паразиты.

Тут она всё прочухала, села в сугроб и заплакала:
– И-и! Что с нами будет?
– Утонем, хули. Раки сожрут.
Она в обморок, хуяк! Ладно, поспи думаю, я обдумаю как быть. А хули думать, дело плохо. Март, лед подточило, а льдина у нас не шибко большая, как бы еще не треснула. Связи нет, хватятся не скоро – есть все шансы утопнуть.

Поставил я палаточку целлофановую, затащил туда рискового менеджера. Она очухалась, чаю попросила.
А между тем, стало вечереть и мороз с ветром закрепчали.
– Холодно, Фома. – скулит она, – Сделай что-нибудь.
За щеку могу сделать. И то западло. Иди ты кукурузу охраняй, сволочь. И даю ей бур: – На, – говорю.
– Танцевать? – жалко скривилась она. – Так греться?
– Бури, ебанько. Оттанцевалась.
Заплакала, и стала бурить. Потом я, потом опять она. Холодно. Потом пришла белесая ночь, и эта рафинированная сволочь, оставив брезгливость, сожрала втихую все бутерброды, и бля буду, – уже принюхивалась к моим промасленным, смердящим ржавой селедкой рукавицам.

Ночью, на воде, на оторванной льдине страшно. Кроме того, нахуя мы бурили льдину в линеечку, – стежок за стежком, когда следовало крестиком? – вопрос не риторический, но ответа у меня нет.
Говорят, в критические мгновенья, у человека открываются невиданные способности. К идиотизму видать тоже…

Получилось вот что. В полночь, Сандра встала к буровой установке – размяться, и принялась: толи крутить бур, толи наматываться вокруг него, как раздался треск, и льдина лопнула по шву. Сандра безмолвно ухнула в воду, обнимая согревающий бур.
– Брось бур, дура! – ору, а над водой уже только её губы виднеются – трубочкой.
Услыхала ли она, или как специалист, оценила риски, но её голова, выпрыгнула из воды, как пробка, и заорала избитое, но резонное: – Спасите, тону!
Льдины неумолимо расходились.
Я схватился за брезентовый ремень сундука, оторвал один конец, намотал на руку, и с размаху швырнул сундук ей – он отлично плавает. Промахнулся. Вернее попал – звякнул прямо в карточку – она смолкла и стала покорно погружаться.
Выход был один. Я вытянул сундук, и, – эх! – зашвырнул на другую половину льдины, у самой кромки которой тонула рисковая. Разбежался, и перепрыгнул сам. Уже под водой ухватил Сандру за капюшон, вытянул на лед.
По щекам отмудохал, на колено животом положил – вода слилась, закашляла, пукнула обнадеживающе, и…и не гу-гу, – контузил я её коробочкой-то.
Веки залупил – а у нее глаз окривел – при контузии так бывает, я знаю. Аж жалко стало. И так не красавица, характер – гавно ядовитое из-под Гитлеровской клики, да еще глаз вывихнут – кому такой клад нужен?

Было в злостчастном сундуке НЗ – всю чекушку влил ей в дудку. Замотал это кривое недоразумение в целлофан палатки, сижу рядом, – отчаянье овладевает. И тут, – огонек вдали кажись. Едва теплится, но приближается – стало быть, к берегу прибивает.
Взялся за край палатки и потащил топляк на огонёчек. Волоку, задыхаюсь. Остановлюсь, по щекам ей нахуярю, руки подергаю – уже пружинят сука. Всё! – схватываться баба начала. Ой пиздец мне!
Вскоре чую, встала льдина – прибило! Спустя минут десять, вышел к одинокой, вмерзшей у берега барже.
Поволок кулек по обледенелым сходням на палубу, а у самых лееров, целлофан порвался, – Сандра вжик, и затылком по брускам-ступенькам: дын-дын-дын – звонко так. Промерзла похоже. Может оно и лучше? – у живой, зубы высыпались бы нахер.
Сбежал на лед, завернул опять её в целлофан, снегом присыпал, чтоб теплей, и кинулся в палубную надстройку, где огонек – за подмогой.

Баржу охранял одинокий, глухонемой мужичина. Здоровый бородатый похуист, – так бесстрастно он тащил тело, – маргарин короче, Герасим из «Му-Му», во.
Втащили кулек внутрь, в тепло, и брякнули у буржуйки – палуба загудела. Да один хуй, – дубаря уж дала наверное.

Стоило мне развернуть упаковку, как немой похуист удивил:
– Ы-ы-ы! – неожиданно прогудел он, и уставился на мою подопечную.
Кажется, Му-Му давно оставила этого нелюдимого мужчину, и больше сук он не видал, и женской привязанности не знал. А тут целая баба, хоть и побитая стужей, зато свежая, а уж сука какая первостатейная! Вижу, а у нее ресницы дрогнули.
– Водка есть? Растереть надо. – заорал я.
Этот столпник, то есть баржник, читал по губам, как по книжке. С воплем кинулся прочь, где-то загрохотало, посыпалось стекло, но вернулся с бутылкой.
Как одержимый, срывал он с тела заледеневшую одежду. Схватил нож и давай порть штаны, гамаши, белье. В минуту, Сандра была им распакована, пардон, до инструкции. Я отвел взгляд от неказистого голубоватого тельца.
– Ы-ы-ы… – восхищенно прогудел Герасим, замерев перед утопленницей, что означало: «Ааахуееть…!».
Отбросил нож и отрезал: – Ы! – «Попалась!».
Замирая, я опустил ладонь на могучее плечо: – Полегче.
– Ы! – страшно заорал инвалид, и впился в меня горящим взором.
Я конечно жутко пересрал, и наверное не смогу иметь детей, но я страшно признателен, что этот ебацираптор совладал с собой. Схватив бутылку, он облил Сандру водкой, и давай растирать. Касаясь грудей, промежности, он фальшиво гыкал: – Ы! – «Ой!».
«Ы» оказалось многогранный звуком, скажу я вам. Просто какой-то блядь бриллиант русского фонетического алфавита, да. В руках специалиста разумеется.

Через пять минут, девка захрипела и закашлялась, но осталась без чувств. Герасим с удвоенной силой занялся реанимацией.
Я понял, – пора пиздовать за машиной, тут без меня справятся. Кое - как выяснил, как далеко мы очутились от места, где оставил УАЗик.

– Ты смотри, того…, – мягко напутствовал я немого. – Через пару часов приеду за ней. Не оторви ничего, ладно?

– Ы! – мотал тот головой, как бы говоря: «Оно мне надо? Я в люлю, и руки на писюлю!», и ласково подтолкнул из кубрика, так что я едва не кувыркнулся за борт. Дверь захлопнулась. Я наконец вздохнул.
Заглянул в иллюминатор – простодушный Герасим уже яростно растирал Сандру-Марию раком – изнутри прогревал прибором, а чем еще бля?
«Сущий ребенок, – подумал я, – Хотя ей не повредит, ей еще деток рожать.» И оправился за машиной.

Когда я вернулся, Сандра только пришла в себя, и сидела укутанная в тулуп, и бессмысленно поводила лампочками, нихуя не соображая, – чекушка её догнала.
Пригорюнившийся Герасим сидел за столом, и не сводил жалкого взгляда с девушки.
Кое - как одели несчастную, и повели к машине. Спаситель её был мрачен, и беспрестанно вздыхал, как корова. Когда я усадил Сандру в машину, амбал с треском сломался.
Схватил меня за руки, бессильно мычал со слезами в глазах, и душераздирающей пантомимой умолял: «Оставь мужик девку! Все отдам, только оставь! Люба она мне!»
– Я б оставил, мне она даром не нужна. Но она из Москвы, её ждут. Не верну, – пиздец мне, тебе и барже. Извини.
Он страшно взвыл и кинулся прочь. Может, и за топором. Я вскочил за руль и дал по газам.
По пути, мягко выяснил, что Сандра помнит о рыбалке. Все обрывалось на гидроударе ящиком. Однако, как ни крути, а спас ее я.
Потому все обошлось. Она провалялась две недели с простудой в гостинице. Потом москвичи уехали: считать, прикидывать хуй к носу, писать бизнес-планы и строить нам оттуда козни. Вернулись через четыре месяца.
Сандры с ними не было. Я порасспросил аккуратно. Выяснилось, девушка носит тройню. Такую богатырскую, что она жрет и жрет, жрет и жрет, прерываясь лишь на поспать, а живот возит на специальной тележечке. Вот такой экстрим. А то приехали, понимаешь, срать учить...

[Flame]

Гы!))))

[WhiTe Eagle]

Стас как всегда на высоте. Красаучег

[matrix]

Люблю новочеркасские маршрутки … Там можно наблюдать за людьми …

Часть пассажиров в маршрутке слушает музыку. Один вынимает наушник, говорит: «На Дубовского остановите . » Засовывает обратно.

Второй вынимает наушник, говорит: «На Дубовского остановите . » Засовывает обратно, и так еще три человека.

Пауза. Водитель вынимает наушник и кричит: «Кто-нибудь на Дубовского выходит?! 

[Стас]

Как баба Лида стала взрослой.

 

Spoiler

Я тут сегодня на даче генерально пылесосил под кроватью и наткнулся на своего старого, верного самурая – видеомагнитофон «Панасоник»

Сколько же он служил мне верой и правдой? Наверное лет пятнадцать. Он и сейчас готов к бою, да только давно уже нет у меня для него кассет, а от старика избавится рука не поднимается. Он честно заработал себе спокойную подкроватную старость. Ладно, пусть отдыхает.
Вспомнился мне день нашего знакомства на ВДНХ.

Дело было в начале 90-х, зимой.
Я голодный но счастливый, после изматывающих скитаний и прицениваний, увидел его в самом дешовом месте, вытащил 400 баксов и сказал:

- Беру, давайте проверять.

Торговцы засуетились, сбегали в соседний ларек за кассетой, воткнули провода, включили – кассета оказалась порнушкой:

- Я дико извиняюсь, но вы видите – все работает, вот стоп кадр, вот перемотка. Запись проверять не будем, кассета чужая. Ну, что, пакуем?
- Пакуйте.

Я жил тогда в городе Железнодорожном у бабы Лиды – веселой матершинницы лет шестидесяти, с вечной беломориной в зубах.
Ввалился я в свою комнату и не раздеваясь распаковал свое добро. Подключил и стал терпеливо ждать положенные два часа, пока агрегат согреется с мороза. Еле дотерпел.

Пихаю кассету, а она не пихается… Что за черт?! Неужели поломался? Ах, вот оно что, торговцы так спешили, что забыли внутри свою порнуху.
Тут в комнату заглянула баба Лида и спросила:

- Сынок, у тебя случайно нет программки, а то я свою куда-то про…..? Очки нашла, а программку про….. Хочу узнать – ждать мне сегодня по России – этих, как они, черти? Или уже не будет?

А надо сказать, что главной страстью бабы Лиды были телесериалы.
Она смотрела их все, и целый дом осыпался штукатуркой, когда она материла телевизионщиков в моем лице:

- Какие же вы все-таки уроды! Ты извини меня, сынок, за прямоту, но вы уроды! Как можно на середине одной серии, пускать на другом канале второй сериал? Что, трудно дать людям досмотреть на первом и только тогда показывать на ТВЦ? Скоты!!! Самые настоящие!

И баба Лида демонстративно хлопала дверью моей комнаты.
Но вернемся в тот, первый день жизни моего видика...

- Нет, баба Лида, нету, я программку не покупаю, смотрю, что придется.
- Ну, ладно, пойду так покараулю.

И тут я решил похулиганить:

- Погоди, баба Лида, садись вот в кресло, давай с тобой новый сериал посмотрим, сейчас будет первая серия. Что-то про любовь, не помню.
Баба Лида с удовольствием плюхнулась в кресло, и чтобы не пропустить ни одного кадра, послала меня на кухню за пепельницей.
Порнуха оказалась с гнусавым русским переводом и неспешным подходом к основному занятию.

Про старинную жизнь, с париками, каретами и пышными платьями. Особенно пошло выглядели кони, хотя, в начале - это были просто кони...
Ну, сериал-сериалом. И название такое нейтральное – Королевские игры.
Жаль не было у меня тогда видеокамеры, а то снял бы кино про то как баба Лида стала взрослой глядя в телик.

Поначалу все шло хорошо, баба Лида даже комментировала:
- О, я очень люблю такие сериалы, когда все красиво и про старину. Смотри – этот, рожа хитрая, видимо, главный злодей, вот увидишь, он еще потом у всех кровушки попьет. А этот здоровый, глянь, глянь, как он на барыню смотрит, так и пожирает ее глазенками. А барыня тоже, фифа, глазки ему строит. Ух… О, ни… себе! Ты это видел, видел!? Бля, тюфу, она бы еще трусы сняла! А е! Ни.. себе! Да что, они там совсем о…ли? Е…, да ну, это какой-то пи….! Них.. себе сереалы пошли! Как это?! Что это!? Прям показывают! Куда смотрит директор киностудии!? Срам!!! Дать бы утюгом по экрану!

Потрясенная баба Лида встала и роняя пепел на ковер, торжественно покинула комнату…

Прошло недели две.
Я завтракал на кухне.
Вошла баба Лида с газетой, закурила, завела разговор о погоде, о ценах на сахар, о том - о сем, а потом, как бы невзначай, аккуратно переменив тему, открыла программу, надвинула очки со лба, зависла с огрызком карандаша над газетой и стараясь не выдать волнения в голосе и дрожи в руках, спросила:

- Сынок, а по какой, ты говоришь, программе Королевские игры идут? А то я что-то щелкаю, щелкаю и никак их не найду…

[Лилу]

История из жизни Мы тогда жили рядом с лесом. В одно прекрасное и вполне обычное утро, наша соседка Галина, как водится, пошла на работу. Необычным было то, что по дороге она нашла на земле замёрзшую белку (мы потом так и не выяснили, с какой целью она её подобрала. Может на чучело, может на воротник или же по принципу "в хозяйстве всё сгодится"). В общем, отнесла она белку домой, а сама уехала на работу. Сын к тому времени уже был в школе, а муж в этот день из командировки возвращался.

Через пару часов заглядывает в отдел начальник и говорит нам, что звонит Галкин муж с какими-то странными вопросами, мол всё ли с его женой в порядке, не заметили ли мы чего-нибудь странного и просит срочно отправить её домой.

В общем, оказалась та белка отнюдь не мёртвой, а очень даже живой. Отогрелась в квартире и решила, что она тут хозяйка. А Галя наша, себе на беду, с утра блинов напекла и записку мужу оставила. Белка те блины по всей квартире на просушку и развесила. Особенно расстаралась в коридоре на лосиных рогах. Ну а когда дверь в квартиру стала открываться - спряталась.

А теперь представьте состояние мужа: дома неделю не был, заходит, а там... БЛИНЫ ВЕЗДЕ и записка "Дорогой, это для тебя!" (с)

[Стас]

Вебсайт.

 

Spoiler

Последние два года работаю в небольшой веб-студи, и за это время успел повидать разное. Начиная от супер богатых клиентов, которым надо всё и быстро, но у которых нет денег прямо сейчас, до хитровыебаных, которые приходят с ультрасовременными идеями и предлагают работать 70 на 30. Им большую часть, как организаторам и генераторам идей, а мне меньшую так как всего-то надо сделать сайт. При этом чувствуют они себя так, будто бы открыли Бозон Хиггса и готовы поделиться со мной, только лишь по доброте своей душевной. Но этот случай превзошёл всё, что были ранее.

В этот день поступил обычный звонок, с вопросом можем ли мы создать и продвинуть в поисковиках сайт по загородному отдыху. После непродолжительной беседы, заказчик был приглашён для уточнения и составления тех. задания. И вот он уже в нашем офисе, начинаю собирать информацию. Выяснилось что это загородный коттедж примерно в 70км от города. На территории имеет баню и беседку с мангалом, но так как этим сильно клиентов не заманишь, пришлось вытягивать информацию клещами. Далее состоялся следующий диалог. З - заказчик. Я - это собственно я.

Я: - Хорошо, что еще есть на территории вашей базы?
З: - А что надо?
Я: - Ну какие либо услуги, достопримечательности, развлечения? То чем можно будет привлечь клиентов, на что опираться при продвижении ресурса в поисковиках.

(Заказчик зависает и долго думает, видимо перебирая варианты. Решаю ему помочь)

Я: - Ну пруд например?
З: - Неа. Нету.
Я: - Туристический тропы?
З: - Нет.
Я: - Горы?
З: - Да это горами трудно назвать.. Одни холмы...
Я: - Прогулки на квадроциклах?
З: - Тоже мимо...
Я: - Быть может на лошадях?
З: - Да нет нету... ( В процессе диалога заказчик становился всё грустней и грустней. А я решил предпринять последнюю попытку )
Я: - Ну хорошо, озеро, водопады, речки есть?
З: - Нет... и такого нет.. (Заказчик стал совсем грустным, а я уже не выдержал и спросил)
Я: - Хорошо, а что же тогда у вас там есть?

Но заказчик уже смотрел куда-то сквозь и только прошептал: "Ничего... Ничего там нету..." Затем встал, достал 1000р. положил на стол, сказал: "Спасибо... вы мне очень помогли". Встал и со словами: "Блядь... ну и нахуя я его строил?", вышел в дверь. Больше мы не встречались.

[Evgedoc]

У Сережи в кровати завелась женщина

 

 Он сперва убеждал себя, что ничего страшного, что женщина сама рассосётся. Однако женщина не проходила. Более того, женщина начала распространяться. Она быстро распространилась по всей комнате, заполнила собой кухню и ванную. Даже вторую комнату не удалось спасти, сколько бы Серёжа в ней ни прятался и ни окуривал её.

 

 Ни кошка, ни собака, специально пойманные и принесённые домой, не изгнали женщину. Но теперь, после работы, ему приходилось убирать за кошкой и выгуливать собаку.

 

 Серёжа решился рассказать всё отцу. Он поговорил с ним как мужчина с мужчиной, и отец ответил, что дело плохо. Что это уже не просто женщина, это жена. Надо было раньше начинать её выводить. Теперь простыми средствами тут не поможешь.

 

 На его просьбу вывести жену отказом ответили в СЭС и ЖЭКе. В специальном журнале для холостяков Серёжа прочитал совет, что жену можно вытравить носками. Однако, сколько Серёжа не разбрасывал по квартире носки, жена не вытравливалась. Вытравились сами носки, вся грязная одежда, да и вообще вся грязь, к которой Серёжа так привык и без которой всегда быстро впадал в депрессию.

 

 У Серёжи началась аллергия. Раньше он любил девушек. Сейчас, после каждого, даже случайно брошенного взгляда, у него вспухало лицо, трескалась губа. Девушки стали шарахаться от Серёжи, узнав, что у Серёжи женщина.

 

 Друзья посоветовали лечиться водкой. Сказали, что она неплохо жену выводит. Якобы Вася именно так жену и вывел. Однако, если раньше у Серёжи голова немного болела только по утрам, то теперь порою начинало ломить всё тело сразу при попытке осушить хотя бы пару стопок.

 

 Серёжа заметил, что жена – очень едкое явление. Она разъедала самые нужные вещи. Она их буквально растворяла. Первым делом растворились все свободные деньги. Затем растворились друзья, а потом растворилось Время…

 

Серёжа решился на отчаянный шаг. Он всегда боялся боли, острых орудий, кровь; ему неприятно было думать, что люди в специальной форме будут задавать ему бесцеремонные вопросы… Но он решился. Выскочил из дома и побежал в больницу. 

 

— Доктор, у меня это… Ну, Вы как мужчина должны меня… Это очень стыдно и интимно… Нет, я не могу так! Пусть медсестра выйдет. Медсестра вышла, и Серёжа обо всём рассказал. Врач помрачнел.

 

— Откровенно говоря, я тоже запустил это дело. Сперва я обнаружил у себя женщину. Думал, так пройдет, но она быстро прогрессировала в жену и приобрела хроническую форму…

 

 Они обнялись и проплакали 15 минут. Врач прописал ему здоровый образ жизни, больше проводить время на работе.

 

 Серёжа стал заниматься спортом и продвигаться по службе. Сначала ему это нравилось, однако он стал замечать, что жена размножается. Приходилось всё больше и больше работать.

 

 Однажды по телевизору показали психолога и сказали, что он занимается женой. На следующий день Серёжа побежал к психологу и сказал, что у него жена. А психолог сказал Серёже, что на самом деле не всё так плохо. На самом деле это не у него жена, это он у жены. 

 

Серёжа обрадовался и подумал «пусть мучается!». Вот такие хорошие люди – психологи.

[Raptor]

Ибацераптор.

 

 

 

Сам такой

И куда смотрит модерация ?

[Toshkin]

Как придумали французский язык:

- А давайте половина букв будет читаться хрен знает как, а половина вообще не будет!
- Палки сверху не забудь.

Как придумали английский язык:
- А давай, букв будет немного, все они простые, но гласные пусть читаются как попало.
- И чтобы значение слова менялось непредсказуемо в зависимости от предлогов и социального статуса говорящего/пишущего!

Как придумали итальянский язык:
- А давай все слова буду заканчиваться на гласные!
- И руками махать. А то жарко.

Испанский язык:
- А давай поприкалываемся над итальянским языком!

Русский язык:
- А давай писать слова в случайном порядке, а смысл передавать интонациями!
- Приставки и суффиксы не забудь!

Болгарский язык:
- А давай поприкалываемся над русским языком!
- Точно! Будем разговаривать как русские дети.

Польский язык:
- А давай говорить по-славянски, но по западноевропейским правилам!

Немецкий язык:
- А зачем нам пробелы?
- Букв добавь!

Китайский язык:
- А давай вместо слов использовать звуки природы!
- Смотри какую я каляку-маляку нарисовал. Вот тут как бы Солнце, вот тут быки пашут Землю. Пусть это означает стол!

Японский язык?
- А давай говорить все звуки с одной интонацией!
- Как собака лает. Чтобы все боялись.

[Стас]

Невралгия!

 

Было это несколько лет назад. Я уже собрался засыпать, как чувствую, в носу внезапно что то постороннее резко так засвербит. Сразу догадался – буду чихать. Присел на кровати, скорчил предчиховую гримасу и как громыхнул громовым чихом! И в тот же миг, справа внутри, будто что то оборвалось и такая боль, что не моргнуть не выдохнуть. Причем не постепенно , что бы можно было подготовиться, а резко. Секунды назад все было хорошо, а сейчас адовые ощущения.

Вот, думаю, нихерово так чихнул!

И вот сижу я на кровати, свернувшись как испуганный ёжик, мордой почти в жопу упираясь, дышать и то больно, а уж пошевелиться, так вообще писец. Шары от боли вылупил в темноту и подсвечиваю ими дальний угол спальни.

А внутри, будто граната взорвалась. Быстренько собрав остатки мыслей, раскиданных внезапным приходом по закоулкам мозга, принял решение ползти в зал. Думаю, там буду помирать. Там диван, телек и вообще… 

Сполз с кровати на пол, подвывая от боли. Хочется орать, но «яжмужик», поэтому только подвываю, как волк которому яйца между двух берез зажало. Любое движение вызывает нереальную боль внутри, разогнуться вообще невозможно, поэтому ползу к выходу из спальни вот такой, безумно-свернутой спиралью.

Как сломанный луноход выползаю из спальни в коридор, навстречу кот идет. Видно только проснулся, глаза полузакрыты, идет, зевает. А навстречу я, получеловек, полухерпоймичто, в темноте ползу боком и вою. Кот спросоня как узрел сие дикое чудо, воющее утробно и шуршащее навстречу, глазищи развернул во весь диаметр и разъехался по полу ногами в разные стороны. Не подумайте, кот, оно животное смелое, но в такой ситуации и я бы дыру в озоновом слое сделал непреднамеренным выпуском сероводорода.

После этого кот, наверное, решил, что нуегонахер такие потрясения, отковырял плинтус и спрятался под ним. Иначе как объяснить, что пока меня, свёрнутого как жопа рака, разворачивала скорая, делали кардиограмму, кололи тройчатку, кота нигде не было видно.

Все проходит, прошло и это. Вот только я теперь, почему то боюсь чихать сидя на кровати. 

Всем здоровья!


© Сергей Кобах

[Стас]

Акулы из стали.
 
Пиджак по имени Вова.

 

Spoiler

Как и у любого правила на свете, у правила прилёта лейтенантов косяками тоже есть исключение и исключение это, хоть и крайне редко, но на флоте происходит и я даже был свидетелем одного из них. Называется это явление «пиджак». Этим простым предметом из гражданского обмундирования на флоте называют студентов гражданских ВУЗов которые, окончив в них военные кафедры, зачем-то просятся искать своё предназначение в войсках.



И вот мы, прилетев своей стайкой в 18 дивизию распределились в ней по экипажам и только начали впрягаться, как в неё же прибыл для дальнейшего прохождения службы (как было указано в наших предписаниях) лейтенант Вова с простой русской фамилией Габриэль для её начала потому, как продолжать-то ему было и нечего по сути.

Вова был крайне колоритным представителем семейства пиджаков: из необычайно интеллигентной семьи (папа профессор, мама –аспирант, дедушка – академик, горничная – младший научный сотрудник и даже кот и тот был лаборантом в НИИ); получив какое-то сугубо фундаментальное образование с избытком теоретических знаний и полным отсутствием практических навыков, начитавшись передовиц про силу и мощь ракетного флота страны, он решил, что вот именно оттуда и трубит ему рог Судьбы, чем, несомненно удивит всех родных, близких, кота и рог Судьбы. Но, будучи людьми интеллигентными, папа с дедушкой не стали препятствовать Вове и, стряхнув пыль со своих пухлых телефонных книг, немедленно устроили его во флот.

И первыми на флоте (не считая начальства) его увидели мы с Максом: нас тогда распределили на ТК-20, но, так как её экипаж убыл в отпуск, временно прикомандировали на ТК-202: лодку глубокого отстоя. Уже в те времена казалось, что никто не помнит когда она последний раз ходила в море, все были точно уверены, что в море она не пойдёт больше никогда и потихоньку растаскивали её на запчасти для других кораблей.



Из экипажа на нём остались только самые стойкие и достойные люди, а именно: те, которые не были годны в плавсостав, но за прошлые заслуги им разрешали дослужиться до пенсии потому, как служить на корабле отстоя это награда почище ордена. Самыми яркими представителями были братья – близнецы Андрей Горыныч и Павел Георгиныч (комдив-раз и комдив-три соответственно) и командир трюмной группы Ржевский, которого все называли поручиком, хотя, на самом деле, был он капитан-лейтенантом преклонных годов: им-то и поручено было в экипаже принимать молодое поколение, учить его жизни, премудростям службы и опекать, если что.

- Товарищи лейтенанты! Товарищи лейтенанты!

Мы с Максимом шли из дивизии на корабль и удивлённо оглянулись на догонявшего нас человека. - Шпион? – спросил я у Макса.
- Да ну. Шпион же военный, а этот …пугало какое-то.

Мы же тогда не знали, что Вова сын профессора и внук академика и в их кругах, может быть и не принято называть вслух пугалом людей, которые выглядят как пугало. Впоследствии оказалось, что так выглядит Вова всегда, а не только на первых порах: плохо стриженный, лохматый, форма висит мешком (он не умел и так и не научился подгонять её себе по размеру и всегда казалось, что это форма не его, а чужая: может папы или старшего брата), аристократически бледный до зелёных оттенков, сутулый и весь какой-то нескладный: не внешне, физически, а по восприятию, он везде и всегда казался не к месту, как кактус среди фиалок или фиалка среди кактусов – в данном случае это одно и то же.

- А я вот тоже лейтенант! – радостно сообщил нам Вова, догнав.



Что вообще радостного может быть во фразе «Я тоже лейтенант»? Прослужив уже месяц, мы с Максимом глубоко и прочно усвоили, что лейтенант на флоте – это как личинка в естественной природе: плохо и опасно и пройти эту стадию нужно как можно быстрее.

- Да ладно? – удивился Максим, глядя на лейтенантские погоны Вовы, - а мы подумали, что подполковник.
- Нет! Пока ещё лейтенант! Вот! Меня послали вас догнать! Сказали, что вы меня отведёте на двести вторую!!

Я хорошо запомнил тот день потому, что именно тогда у меня первый раз немного заболела голова от количества восклицательных знаков в одном предложении, практически лишённом смысла.

- Ну пошли, - и Макс взял его за руку.

Я взял за вторую – Вова густо побелел и выглядело это странно, но он всегда белел в тех ситуациях, когда обычные люди краснеют и что ещё мы выяснили потом – Вова был абсолютно невосприимчив к юмору: вот просто если бы существовала единица измерения непонимания юмора вообще, то за её абсолют брался бы один Габриэль. Мало того, когда ему объяснили, что такое юмор и зачем он применяется в повседневной жизни, он запутался ещё больше и начал принимать за юмор то, что юмором не было и наоборот.



- Знаем, знаем уже! Звонили из штаба! Ждём свежую кровь! – заорали из центрального голосом Ржевского, когда мы затопали по трапу в центральный.

Группа наставников сидела в полном составе.

- Так, так, так, а кто это у нас тут такой красивый?
- Я, - сказал Максим, - очевидно же: кто тут ещё красивый?
- А вот этот юноша бледный со взором потухшим – он кто?
- Он – лейтенант, - говорю я, - и мы его привели.
- А он немой?
- Не ваш. Он в ракетчики определён: у него образование и всё такое!
- А почему Вы не разговариваете, товарищ лейтенант? – не выдержал Андрей Горыныч
- А Вы ко мне не обращались, почему я должен с Вами разговаривать?

Несмотря на всё своё престижное образование и родословное дерево обхватом в пять, а то и семь аршин, Вова был абсолютно невыносимо бестактен, недружелюбен и чванлив, но, при этом выглядел и был всегда невыносимо жалким: на него нельзя было злиться или испытывать другие сильные чувства, кроме некоторой гигиенической брезгливости. Именно с Вовы я всегда напрягаюсь, когда слышу слово «аристократ» потому, что как не крути, а Вова был самым натуральным аристократом, но таким юродивым представителем этого класса, что днём с огнём поискать.

Андрей Горыныч встал, оправился, вытянул руки по швам и приосанился:

- Капитан третьего ранга Такойто! Прошу разрешения обратиться, товарищ лейтенант!
- Да – побледнел Вова.
- Фамилия-то Ваша как?
- Габриэль.
- Питер?
- Нет, Владимир.
- Жаль, что не Питер!
- Почему?
- Что почему?
- Что не Питер. Кто такой этот Питер?
- Ах, - выдохнул Андрей Горыныч, опустился в кресло и взялся за левую грудь, - оставьте меня! Я не в силах смотреть на такой упадок в офицере флота! Сердце. Боже, как болит сердце оттого, что лейтенанты не знают кто такой Питер Габриэль!
- Андрей, сердце не там находится, - это Павел Георгиныч
- Брат мой, единоутробный! Я знаю, где находится сердце! Но, для театральных жестов, оно находится именно там, где я держусь!
- Я не понимаю, - не выдержал Вова, - скажите мне, где командир БЧ-2?
- Командир БЧ-2, юноша, у нас болен, если Вы ещё не в курсе. Неизлечимо болен отвращением к службе и бывает тут только в случае чрезвычайной необходимости. Можете поискать его там (и Андрей Горыныч махнул рукой в сторону девятнадцатого отсека), вдруг у него именно сегодня она и есть.

Мы с Максимом посидели минут пятнадцать в центральном, послушали истории о былых деньках и всей компанией наблюдали как всё это время Вова бродит по крошечному отсеку, тыкаясь во все двери и малочисленные закоулки.

- Вот для чего он тычется в пост связи, а? – не выдержал Ржевский, - а ты в дизель-генераторной смотрел? – крикнул он в девятнадцатый.
- Смотрел! Там нет!
- Ну пиздец, - резюмировал Ржевский.
- Перед вами, товарищи офицеры, классический офицер штаба – вот попомните мои слова! Тупой, но гонористый и решительный! – поднял вверх палец Павел Георгиныч.
- Да ладно?
- Попомните мои слова. Не живут такие на железе. Не живут.

Но в штаб Вова попал не сразу. Сразу Вова заступил в береговой наряд дежурным по КПП на въезде в дивизию.

- Не понял? – удивился начальник штаба на разводе, - а ты тут что делаешь?
- Заступаю дежурным по КПП!
- Так, помощник, иди-ка сюда.

Начальник штаба вместе с помощником двести второй отошли в сторону и говорили тихо, но некоторые слова возмущённого помощника всё-таки долетали:
- А кого мне ставить? А хули он на флот припёрся? Ну и что, что никогда? Устав есть – в уставе всё написано!

Вяло препирались минут пять: в итоге начальник штаба подошёл к Вове и взяв его за пуговицу, сказал:
- Ну ты это. Не робей, главное дело. Пистолет у тебя есть – вот и стреляй, если что!

Мы-то тогда уже начали понимать, что Вова абсолютно невосприимчив к юмору и чрезмерно почтителен к старшему начальству, но откуда это мог знать начальник штаба дивизии?



Я бы показал вам фотографию этого невзрачного кубика, который охранял въезд и единственный официальный проход в дивизию ядерных стратегических ракетоносцев, но и гугл и яндекс дружно стесняются хранить в себе эти изображения: этот кубик три на три метра, без отопления, воды и канализации был собран из строительного мусора в шестидесятые годы и назвали его КПП только по одной причине: ну надо же было хоть что-то назвать контрольно-пропускным пунктом! Он сиротливо ютился у кривой дороги и перекрывал её верёвочкой, висящей между двумя столбиками, которую морпехи, отчего-то, называли гордым именем «шлагбаун». Морпехи там были контролёрами, а дежурным – какой-нибудь офицер.

Вовино дежурство уже перевалило за полночь и морпехи отлично справлялись с пропускным режимом не обращаю внимания на странного лохматого лейтенанта, когда одного из них кто-то дёрнул за язык сказать:
- Во. Автобат опять пьяный из посёлка едет: сейчас нам шлагбаун порвут опять.
- Как это? – встрепенулся Вова от своих научных записей, - не положено же!
- Да ну, тащ, всё нормально: они завтра придут извиняться, всё починят и ещё чего-нибудь вкусненького принесут. Не в первой.
- Как это так это?!

Вова выскочил на свежий мороз и едва успел увернуться от сильно вихляющего ЗИЛа, который и правда снеся верёвку повихлял дальше.

- Стоять! – заорал Вова во Вселенную и запаниковал от возмущения и бессилия.

А всё почему? А всё потому, что прочитав инструкцию, он подивился на её примитивность и тупость, но не имея практического опыта применения инструкций, тут же о ней забыл и вместо того, чтобы согласно неё звонить дежурному в штаб и объявлять тревогу, он выхватил пистолет и начал стрелять в ЗИЛ, как его учил (ему так казалось) начальник штаба.



Из ЗИЛа посыпалось пьяными контрактниками, но сообразив, что тревога ложная, засыпалось обратно и уехало: первый раз в жизни стреляя из пистолета Макарова, Вова попал куда угодно, может быть даже и в созвездие Кассиопеи, но не в грузовой автомобиль, да, к тому же, напоследок напрочь забыл о запасной обойме в кобуре. Морпехи скрутили Вову и, уложив на топчан, не выпускали до смены с дежурства. После этого Вову запретили ставить в береговые наряды и подпускать к стрелковому и холодному оружию, при том, что служил Вова командиром группы в ракетной боевой части.

- Ну охуеть теперь, - сказал командир БЧ-2, - мало того, что ты, дрищ, службы вообще не нюхал, так за тебя ещё теперь товарищи будут лямку тянуть? За это будешь заниматься планово-предупредительными осмотрами всей боевой части, сука.

И Вова занялся, - а что? Он же с высшим образованием, как-никак. Занимался, правда, он недолго: в аккурат до того момента, как заломал крышку ракетной шахты номер 20 в открытом положении.

- Ааааа! АААаа!! Блядь! За что мне это! Месяц! Месяц до пенсии остался!– каркал как чайка командир БЧ-2, бегая вокруг шахты и смешно махая руками, - Да как так-то, а?! Баклан, ты зачем её открыл вообще?

Вова невозмутимо смотрел вдаль:
- Согласно плану ППО и ППР.
- Согласно чему? Плану? А уровень гидравлики ты проверил? А состояние клапанов? А? А они тебе говорили, что здесь нельзя ничего трогать?!

Неподалёку стояло трио наставников: курило и утвердительно кивало головами:
- Говорили – говорили! По слогам и под запись! Ни – че- го!
- Ну? Хули ты молчишь? Говорили?
- Говорили?
- Ну?
- Что «ну»?
- Ну и нахуя, а?
- Ну по плану…
- По хуяну! Паша, Андрей! Шило есть? Сколько? Мне много надо! Давайте продадим его, а?

Крышку ракетной шахты не могли закрыть года два и начальник штаба флота, приезжая периодически с проверками на ходовые корабли, в итоге не выдержал:

- Знаете что. Я знаю, что похож на крестьянина оторванного вчера от сохи, я знаю, что похож на долбоёба потому, что ругаюсь матом и ору на вас, но, блядь, не до такой же степени! Сколько вы мне ещё будете втирать, что это не та крышка, что в прошлый раз и не на том борту? Если ещё раз я её увижу в открытом положении, то того баклана, что каркнет мне про проворачивание – сгною на железе!

Крышку закрывали всей дивизией, но закрыли, конечно – с начальством шутки плохи.

А Вова к тому времени уже был переведён в другой экипаж, потом в третий, в четвёртый и, в конечном итоге, попал в экипаж ТК-208, который в те времена числился нашим вторым экипажем. Казалось бы, но все зачёты к этому времени он так и не сдал: как застопорился на середине пути в нашем экипаже, так и всё, хотя, формально, причина-то была банальной: Вова так и не научился ходить между отсеками.

Как подводники ходят между отсеками, если в подводной лодке нет дверей? Ходят они (а чаще всего бегают) через переборочные люки, которые имеют диаметр, примерно от низа грудной клетки и до колена и располагаются, чаще всего именно в этом месте. Чтоб проскочить в такой люк есть два, наиболее распространённых способа: согнувшись нырнуть туда вперёд одной ногой и головой или (если что-то несёшь в руках) боком, но, опять же ногой и головой вперёд.

Вова изобрёл третий способ: он подходил к переборочному люку, открывал его, разворачивался спиной, наклонялся, протягивал ногу в следующий отсек, щупал там ею палубу (а с другой стороны мог быть порожек или трап вообще) и потом лез туда вперёд жопой. И я бы вот рад сейчас приврать и наплести, что это вот мол мы его так научили ползать, но это было бы уже совсем возмутительной неправдой: можно, конечно, научить человека снимать свитер через ноги, но долго ли он это будет делать, если не бить его регулярно? Никто не учит людей ходить через двери: люди, когда бывают маленькими смотрят на других людей и просто повторяют за ними. Никто не учит подводников, когда они бывают маленькими проскакивать в люки: они просто смотрят на других подводников, Вова же был настолько выше всей этой серой массы, по его собственному убеждению, что подражать ей не то, что не хотел, а не мог этого допустить даже на уровне сознания.

Кроме всего прочего, у Вовы постоянно были заняты все карманы и руки: он постоянно носил с собой все свои блокноты, записные книжки, тетради, ручки, карандаши и прочее барахло потому, как простому народу не из профессорских семей не доверял и полагал, что обязательно что-нибудь, да украдут и, чтоб вы понимали уровень воспитания Вовы, именно так и отвечал, когда его спрашивали на кой хер он это всё с собой таскает.

И вот представьте себе эту картину: стоишь ты в отсеки, каким –то важным делом занимаешься, а тут открывается люк, в него просовывается нога, щупает, потом жопа заходит, потом остальная тушка. Из кармана обязательно что-то падает, тушка это собирает, кладёт обратно в карман, проходит мимо тебя дальше (не всегда даже и поздоровавшись), и перед следующим люком проделывает в точности всё то же самое. Ну как после такой картины можно продолжать важное дело?

Когда наш механик первый раз увидел, как Вова ползёт в корму, он немедленно подозвал его к себе:
- Ты сколько служишь уже?
- Четыре месяца!
- Офигеть. Знаешь что друг, я похож на доброго дедячку, только честно?
- Нет, совсем нет.
-Это хорошо: значит и угрожать мне тебе не придётся. Запомни, друг: я тебе запрещаю ходить в корму. Ни разу чтоб я тебя больше здесь не видел.
- А как же я сдам зачёты?
- А никак. Ты мне их не сдашь ни-ког-да.

И как в воду ведь глядел, чорт! И старпом тоже очень удивлялся на Вову.

- Четвёртый, центральному!
- Есть!
- Что есть?
- Есть, четвёртый!
- Габриэль, ты?
- Я
- Бегом в центральный!

И тут же поворачивается к переборочному люку потому, как от четвёртого до восемнадцатого, если бегом, то две минуты, максимум. А Вовы всё нет и нет.

- Четвёртый, центральному!
- Есть, четвёртый!
- Михалыч, а где Габриэль ваш?
- Так к Вам…убежал.
- Когда убежал?
- А вот как только Вы позвали, так он сразу и … побежал.
-Не понимаю… - бормочет старпом, - я бы уже в дивизию и обратно сбегать успел.
- И пообедать.
- Что?
- И пообедать там ещё успели бы.
- Это да, Антоныч, это да…жрать-то хочется.

И тут открывается переборочная дверь и старпом наш первый раз видит, как Вова в них проходит. Отчего-то краснеет, смущается и, дождавшись пока Вова весь вползёт в центральный, говорит ему:

- Владимир. Я не знаю чему Вас там обучали в вашем, без сомнения, престижном ВУЗе, но заходить к начальнику жопой вперёд это, конечно, с одной стороны приятно для начальника, но, с другой, есть такие вещи, как метафоры и аллегории и абсолютно непонятно как Вы собираетесь выжить на флоте без понимания их сути.

Вова стоит белый и ничего не понимает. Молчит, насупившись.
- Ладно, Владимир, ступайте.
-Вы же меня вызывали.
- Вызывал. Но так обескуражен твоим появлением, что уж и забыл зачем. Ступайте, пока я не вспомнил.

- Антоныч! – говорит старпом, когда Вова таким же макаром вылазит обратно, - ну вот зачем вы так?
- Сей Саныч, меня, конечно, радует такая высокая оценка моих способностей унижать младших офицеров, но тут вынужден признать: на такое даже я не способен!



Командир двести восьмой оказался менее тактичен, чем наш старпом. Он вообще был слабо тактичен в отношении бесполезных и малограмотных людей: став командиром атомной подводной лодки в тридцать с небольшим лет, что само по себе уже нонсенс, он обладал уникальной памятью, крутым нравом и презирал абсолютно все условности. Вот если, например, человек был мудаком, то он так и звал его: «Мудак». С ним-то как раз и служил мой тёзка Лёша Баранов и рассказал мне историю Габриэля дальше.

- Габриэль! – рявкнул командир на ошарашенного криком Вову, когда тот вполз в центральный,- ещё раз так войдёшь – выкину за борт!

Тот, от тупости своей, принял это за шутку и продолжил. Командир предупредил его второй раз.

На третий вышла вот какая история: застряла наша ласточка с экипажем двести восьмой в море и бесполезно в нём болталась, а командир их не выносил бесполезности ещё пуще, чем тупости. И вот мечется он по центральному (худой, чёрный и весь сжатый, как пружина) и сетует вслух на судьбу и даже приличными словами тоже: ну типа там «жопа», «пидарасы» и так далее.

Только присел в кресло своё на краешек, как невыносимо громко щёлкает кремальера и в центральном появляется Вовина нога. Нога нащупывает палубу – командир за ней наблюдает, нога нащупала палубу и начала тащить за собой жопу – командир вскакивает с кресла и как пнёт эту жопу в самый что ни на есть копчик: Вова летит в девятнадцатый, из Вовы летят ручки, карандаши, блокноты, записные книжки, стирки линейки, корректоры, скрепки и надкусанный пряник. Командир орёт в девятнадцатый:
- Я тебя, блять, два раза предупредил! Два! Раза!
Из девятнадцатого орёт командир девятнадцатого:
- Блядь! Только приборку сделали! На хрен мне здесь весь этот срач и Габриэль!
Командир захлопывает занавес, ну, в данном случае, переборку.

Если вы думаете, что после этого Вова перестал так ходить, то я вам не сумел его правильно описать. Вова, повинуясь вновь приобретённому условному рефлексу (а он же был животным, несмотря на то, что из профессуры), заглядывал в отсек и, если там не было командира, то лез, а, если был, то просто закрывал переборку, стоял минут десять перед ней и повторял манёвр. Командир это быстро просёк и частенько стоял с другой стороны, ласково улыбаясь на вовины заглядывания: до тех пор, пока Вова не выдерживал и шёл, куда ему надо было вокруг, - вот что бы он делал на однокорпусной лодке? А в центральный Вова начал ходить кругами – обходя поверху девятнадцатый и восемнадцатый отсеки и спускался в центральный через перископную площадку.



После того выхода в море, командир двести восьмой, пошёл в штаб определять Вову на службу именно туда: остальные экипажи от него категорически отказывались. Говорят, даже на колени пытался встать перед командиром дивизии – так умолял уберечь его от греха смертоубийства и тот, конечно, сдался и забрал Вову в штаб.



И вот тут-то Вова и раскрыл весь потенциал своей научной души – начав с помощника флагманского ракетчика и став в этой должности ещё более жалким, хотя, казалось бы – ну куда ещё?



Он приходил с проверками на корабль и проверяемые офицеры смотрели на него как на говно, офицеры штаба смотрели на него как на говно и служил он у них, в основном, мальчиком на побегушках. Кого хочешь бы сломал такой режим и всеобщая молчаливая брезгливость, но только не Вову в его желании продвинуться по карьерной лестнице: закончил он преподавателем в звании капитана первого ранга – рассказывает теперь о своих боевых подвигах студентам. Ну пусть, конечно, рассказывает - кто же ему запретит? Да и я не командир двести восьмой: я не настолько крут нравом, чтоб писать в ответ Вовиным студентам, что Вова, на самом- то деле мудак, ребята, каких поискать. Такой мудак, что даже Питер Лоуренс, необычайно точный в выведении своих законов, ошибся, когда утверждал, что кто может делать – делает, кто не может делать – учит, а кто не может учить – управляет: есть такие, которые не могут вообще ничего. Но на то и правила, чтоб из них были исключения, правда? Вот в исключения мы Вову и запишем.

[Eiger]

Жалко Вову.

[Стас]

Читал, и представлял нашего Вову...

[REGISTRATOR]

[WhiTe Eagle]

Воооооооооооот такой бойан

[Стас]

Я зимой ждала маршрутку около продуктового магазина. Метель, ночь, поздно, я одна, с сумками, до дома две остановки, но идти невмочь. Наконец-то подъехала. Дверь рядом с водителем открылась, парень выскочил, я — бац, и на его место. Водитель говорит: «А ну пошла отсюда, дура очкастая!»

Я от такой наглости рот открыла. Он еще грубее, матом на меня. Я: «Жаловаться буду, вас не дождешься, так редко ходите, еще орете. Поехали!» Тут подходит парень, открывает дверь, меня выволакивает в сугроб — и садится на мое место!

Я в сугробе чуть не реву. Машина отъезжает, я пытаюсь запомнить номер обидчиков, и вижу: «Российское объединение инкассаторов», «Банк пром-тара-ра-ра». Две остановки пробежала с сумками как на Олимпиаде.